Похоронные дела Харта и Мёрси - Меган Баннен

судьбы. Тоже не очень-то по-божески.

Говорил он спокойно, но Мёрси показалось, что быть полубогом, когда люди глазеют на тебя и спрашивают, есть ли у тебя суперсила, не слишком приятно.

– Я ничего не спросила вслух, а все равно теперь как-то неловко, – сказала она.

– Да уж.

От этой кривой улыбочки у нее голова шла кругом.

– Ну, раз уж я все равно опозорилась, давай позориться до конца. – Она уложила локти на стойку и подалась вперед, и даже в полумраке разглядела, как он зарделся.

– Смертный или бессмертный? – угадал он.

– Ты что, читаешь мысли?

– Я не знаю. Смертный я или…

– Серьезно?

– Есть только один способ выяснить. – И опять, говорил он спокойно, но глаза были бездонны.

Мёрси попыталась обдумать понятие бессмертия.

– Так ты не узнаешь, будешь ли жить вечно, пока не…

– Как-то так. Считается, что у всего есть конец, кроме Неведомого, если ты в такое веришь, но эон – это долго, так что… – В уголке губ у него осталось пятнышко глазури, и с ним он казался таким человечным и ранимым.

– Как, должно быть, одиноко.

– Наверное.

– Извини. Неправильно выразилась. Хочу сказать…

Мёрси протянула руку через стойку и коснулась его запястья там, где из-под рукава виднелась голая кожа, и она могла поклясться, что между ними проскочила искорка, как от огнива. Поборов желание отдернуть ладонь, она заговорила:

– Я каждый день встречаюсь с собственной смертностью. Могу заказать модную блузку из каталога по почте, приготовить невкусный ужин и отправиться в кровать с хорошей романтической книгой, но когда я отправляю усопших по Соленому Морю, я знаю, что ни новая блузка, ни этот невкусный ужин, ни хорошая романтическая книжка ничего не будут значить, когда меня не станет. И, честно, это утешает. Это связывает меня с окружающими, кем бы они ни были. Обычно люди закрываются от смерти, но это не меняет того факта, что мы все связаны этой единой нитью. Но ты…

Он катал между пальцев салфетку.

– Дальше.

– В том и дело, да? Живешь дальше и дальше, а все, кого ты знал или любил, состарятся и умрут, а ты останешься. Будто читаешь книжку без конца. Не важно, хорош ли сюжет, хочется, чтобы когда-нибудь все закончилось. Для остальных главный вопрос насчет смерти – «когда», а не «если», но в твоем случае все наоборот: «если», а не «когда».

Он наконец встретился с ней взглядом, ничего не скрывая, и она поняла: большинство боялось умереть, а Харт Ральстон боялся жить.

– Спасибо, – сказал он.

– За что?

– За понимание.

Они неотрывно смотрели друг на друга через стойку, и Мёрси подумала: он в самом деле мог бы ее поцеловать. Подумала – и перехватило дыхание, а губы припухли в ожидании.

Ей что, хотелось, чтобы ее поцеловал Харт?

Едва задала себе этот вопрос, и ответ заревел из каждого уголка, каждой щелочки ее сущности: «Да! Пожалуйста, милые боги, да!»

Взгляд упал туда, где ее пальцы касались его запястья, и Мёрси отдернула руку, будто он мог и не заметить, что она касалась его, хотя жар его кожи все горел на кончиках пальцев.

– А ужин специально невкусный? – спросил он.

Юмор. Спасибо Ловкачу за юмор.

– Только если готовлю сама.

Он вознаградил ее кривой улыбкой и морщинками в уголках глаз.

– Тогда тебе повезло, что Зедди хочет стать поваром.

– Точно.

– Ну, передай ему мои комплименты за торт. – Он уставился на пустую тарелку, и Мёрси поняла, что у него больше нет причин задержаться. – Мне пора, наверное. Завтра с утра смена.

– В божедень?

– Бродяги и браконьеры не особо следят за днями недели.

– Верно.

Он направился к вешалке за шляпой, а Мёрси вышла из-за стойки, чтобы проводить его. Между ними что-то нарастало, менялось, хрупкое как стекло, и Мёрси беспокоилась, что уйди он теперь – и все безнадежно сломается, но в голове было пусто, и она не могла придумать ни единого повода попросить его остаться.

– Спасибо за приглашение, Трупсолл. – Кличка прозвучала скорее тепло, чем оскорбительно.

– Спасибо, что разделил со мной торт, Нахальстон.

Остановившись в дверях, он мял шляпу, и казалось, хотел что-то добавить, но изо рта не вылетело ни звука.

– Постой… У тебя тут глазурь, – сказала ему Мёрси, показывая, где именно, на своих губах.

Он вытер подушечкой большого пальца другой уголок, и сочетание смущения и прикосновения пальца к губам оказалось самым сексуальным зрелищем, которое только доводилось видеть Мёрси.

– Нет, с другой стороны, – прошептала она, завороженная его губами.

– Это все мое изысканное воспитание, – сказал он, избавившись от глазури.

– Да, я так и подумала.

Она поняла, что он тоже пялится на ее губы, и почувствовала себя стоящей на газовой горелке, когда пламя лижет со всех сторон.

– Ну, еще раз спасибо. – Он помялся у двери, опустив руку на ручку.

– Харт?

Она впервые позвала его по имени, а не по прозвищу. Они стояли так близко, что она видела, как вздымается его грудь.

– М-м?

– Кажется, я сейчас натворю глупостей.

– Ладно.

Мёрси встала на цыпочки и поцеловала его в уголок рта – в точности туда, где была глазурь. Отстранилась и посмотрела, как он вытаращился на нее и ничего не сказал, его молчание давило, и она наконец не выдержала.

– Ну? Скажи что-нибудь.

– Все еще жду, пока ты натворишь глупостей.

Сердце Мёрси выстрелило, как пробка от шампанского, когда Харт наклонился к ней, все еще не выпуская из рук шляпу.

– Можно тебя п…

– Да, пожалуйста!

Он помедлил, не отстраняясь, будто собираясь с духом, а потом нежно, ласково коснулся ее губ. Это закончилось слишком быстро, но потом она услышала, как упала на пол шляпа, а он обеими руками погладил ее по лицу и вновь поцеловал, его губы чувственно скользили по ее губам. Она сняла очки, которые закачались на кончиках пальцев, и в этот момент он углубил поцелуй бархатистым языком со вкусом сахара и кокоса. Она обхватила его за шею и притиснула к двери, а пальцы ног поджались, когда он издал невольный гортанный звук, который задрожал в его груди и отразился в ее. Он крепче обнял ее, и везде, где они соприкасались, он был восхитителен.

Мёрси в жизни не целовалась так, что ноги не держат, но теперь от поцелуев Харта Ральстона у нее подгибались колени, и она тряпичной куклой висела у него в руках. Он засосал ее нижнюю губу и прикусил – не до крови, но достаточно, чтобы послать срочное сообщение растущему напряжению у нее между ног.

Губы разомкнулись, и Мёрси втянула воздух, глядя