Алисон Ноэль - Волшебная луна

И тут я вижу, как сумка взмывает в воздух, и чувствую, как она врезается прямо в колено Стейши. Пусть мне тоже больно, все равно я рада, что это сделала!

— О-ой! — вопит Стейша, потирая коленку и злобно глядя на меня, хоть у нее и нет никаких доказательств моей причастности.

А я, не обращая на нее внимания, спокойно усаживаюсь за парту. Мне теперь чуть получше удается игнорировать Стейшу. После того, как она чуть не добилась, чтобы меня исключили из школы за пьянство, я стараюсь с нею не связываться, но иногда удержаться просто невозможно.

— Зря ты это, — шепчет мне Деймен, стараясь сделать строгое лицо.

Я пожимаю плечами.

— Ты же меня сам учил материализации. Я просто применяю свои знания на практике.

Деймен качает головой.

— Как все запущено! К твоему сведению, то, что ты сделала, называется не материализацией, а психокинезом. Видишь, тебе еще учиться и учиться…

— Психо… что?

Я прищуриваюсь, озадаченная незнакомым термином. Во всяком случае, делать это было довольно увлекательно.

Деймен берет меня за руку. В уголках губ у него играет улыбка.

— Я тут подумал…

Я смотрю на часы: пять минут десятого. Как раз сейчас мистер Робинс выходит из учительской.

— Вечером в пятницу… может, прогуляемся в какое-нибудь… особенное место? — улыбается Деймен.

— В Летнюю страну?

У меня глаза расширяются и сердце начинает биться быстрее. Мне до смерти хочется вернуться в то волшебное, мистическое измерение между измерениями, где я могла материализовывать океаны и слонов и передвигать горы, не то что мелкие сумочки от «Прада». Только вот попасть туда без помощи Деймена я не могу.

А он смеется.

— Нет, не в Летнюю страну. Мы еще побываем там, обещаю, но сейчас я имел в виду… ну, не знаю — «Монтедж» или, может быть, «Ритц».

Деймен вопросительно выгибает бровь.

— В пятницу у Майлза премьера, Я обещала, что мы придем. — Уже произнеся эти слова, я вдруг соображаю, что, когда говорила о Летней стране, я совершенно не вспоминала про Майлза и его мюзикл «Лак для волос».

А теперь Деймен приглашает меня в один из самых роскошных отелей — и тут ко мне вернулась память.

— Тогда, может, после спектакля? — предлагает он, но, увидев, как я сжимаю губы, ища слова для вежливого отказа, прибавляет: — А может, и не надо. Это у меня так, просто мысль мелькнула.

Я смотрю на Деймена и понимаю, что нужно бы согласиться. Я и сама хочу согласиться! Слышу, как голосок в голове кричит: «Скажи «да»! Скажи «да»! Ты ведь решила идти вперед, не оглядываясь на прошлое, и вот такой случай — давай, действуй! Скажи! Да!»

Но, хоть я и убеждена, что пора двигаться дальше, хоть я люблю Деймена всем сердцем и твердо решила отбросить мысли о прошлом, изо рта у меня вылетают совсем другие слова.

— Посмотрим…

Я отвожу глаза и сосредоточенно рассматриваю дверь класса, в которую как раз входит мистер Робинс.

Глава 4

Когда наконец раздается звонок с четвертого урока, я встаю из-за парты и подхожу к мистеру Муньосу. Он поднимает взгляд от стопки бумаг.

— Ты уже закончила? Если нужно подумать еще минутку, можешь не спешить.

Взглянув на листок с заданием, отрицательно качаю головой. Интересно, что бы сделал мистер Муньос, если бы знал, что я закончила заполнять ответы теста примерно через сорок пять секунд после того, как нам его раздали, а остальные пятьдесят минут просто делала вид, будто усиленно размышляю.

— Все готово, — говорю я уверенно.

Одно из преимуществ особых способностей: мне больше не нужно учиться. Я просто знаю все ответы. И хотя иногда бывает большое искушение выпендриться и поразить всех вокруг долгим рядом высших баллов за контрольные, я обычно удерживаюсь. Хоть несколько ошибок всегда стараюсь добавить — во всем нужна мера.

Во всяком случае, так говорит Деймен. Он вечно твердит, как важно казаться нормальными — хотя сам этому совсем не следует. Когда Деймен в первый раз меня поучал, я напомнила ему, какая бурная активность по материализации тюльпанов происходила, когда мы только-только познакомились. Ну, он отговорился тем, что это, мол, было оправдано, потому что ему нужно было меня завоевать, и что все закончилось бы гораздо скорее, если бы я раньше догадалась посмотреть где-нибудь значение тюльпана: «вечная любовь». А так, пока я додумалась, чуть было не опоздала.

Я отдаю контрольную работу мистеру Муньосу и вздрагиваю, задев его руку кончиками пальцев. Даже такого мимолетного прикосновения достаточно, чтобы показать мне массу всякого разного, чего мне совсем не хочется видеть — начиная от неубранной квартиры, где на кухонном столе громоздятся коробки от готовой еды и несколько вариантов рукописи, над которой он работает уже семь лет, и до картинки, где мистер Муньос, напевая «Рожденный бежать», ищет чистую рубашку, чтобы отправиться в «Старбакс», где натыкается на хорошенькую блондинку, и та проливает на него полчашки ледяного латте, так что на рубашке остается холодное, мокрое, липкое пятно; правда, оно словно мгновенно высыхает от одной улыбки красавицы. И эта чудесная улыбка, которую он до сих пор не может забыть, принадлежит моей тетушке!

— Подождешь, пока я проверю?

Я киваю и судорожно ловлю ртом воздух, уставившись на красную ручку в руке учителя. Мысленно снова и снова прокручиваю только что увиденную сценку и каждый раз прихожу к одному и тому же выводу: преподаватель истории втрескался в Сабину!

Этого нельзя допустить! Сабина не должна повторять прошлых ошибок. Если оба они умные, симпатичные и одинокие, это еще не значит, что они должны встречаться!

Я стою, оцепенев, практически не дыша, и стараюсь отгородиться от мыслей в учительской голове, уставившись на кончик шариковой ручки, которая оставляет ряд красных точек и две галочки против номеров семнадцать и двадцать пять — как я и планировала.

— Всего две ошибки. Очень хорошо!

Он улыбается и, коснувшись влажного пятна на рубашке, думает: «Встречу ли я ее еще когда-нибудь?»

— Хочешь посмотреть правильные ответы?

Да вообще-то не очень. Я хочу поскорее уйти, и не только ради того, чтобы добраться до столовой и увидеть Деймена, а и просто на случай, если вдруг учительская фантазия пойдет дальше той точки, где я заставила ее остановиться.

Но я понимаю, что нормально было бы поинтересоваться, и потому, глубоко вздохнув, киваю, изображая усиленное внимание. Мистер Муньос показывает мне страничку с ответами, и я добросовестно ахаю:

— Ой, надо же, я перепутала дату! А вот это, конечно, как я забыла?