Судьба магии - Бет Рэвис

– Угрюмый, – эхом повторяет Корнелия и, хихикая, прячет лицо в ладони.

– Столкнулись с ужасом, ранее неведомым ведьмам: самым отвратительным из христианских праздников, извращенным праздником…

Я усмехаюсь:

– Лизель, ты имеешь в виду Рождество? Баден-Баденский Кристкиндэмаркт?

– Ничто иное! – Она покачивается на стуле, соглашаясь, и на ее лице появляется гримаса ужаса. – Они украли наши традиции празднования Йоля и сделали их такими… такими… католическими.

– Hexenjägers[1], – ворчит Филомена. – Как вам удалось ускользнуть от них?

– ЗАМОК! – Лизель указывает в пустоту. – Замок, стоящий высоко на холме, мрачный и загадочный… или нет, это был Отто. – Она хмурится и опускает голову, проверяя свои записи. – Нет. Он не важен. Фрици. Дитер поднялся на холм верхом на коне, и Фрици спасла нас…

Корнелия закрывает лицо руками, издавая отчаянный стон, который, как мне кажется, похож на едва сдерживаемый смех.

Я поднимаюсь со стула.

– Лизель, я думаю, что это…

– Деревья Черного Леса проснулись по ее зову! Они поспешили к нам на помощь! В утреннем тумане затрещали ветки… полетели щепки…

– Лизель! – Я изо всех сил стараюсь не рассмеяться, произнося ее имя. – Думаю, на сегодня достаточно.

Ее плечи опускаются.

– Но я еще не закончила.

– У нас уже достаточно сведений, – говорит Филомена, таращась на чистый лист пергамента.

Последние недели она пыталась выпытать какие-нибудь подробности нашего путешествия для архивов Совета. Корнелия удерживала ее, настаивая, что нам нужно отдохнуть и восстановить силы, что, в общем-то, было правдой. Я намеревалась отмалчиваться и не рассказывать о деталях путешествия, но Лизель настояла на своем.

Я откидываюсь на спинку стула, шрамы, которые тянутся по моей груди, бедру и животу, тут же напоминают о себе.

Филомена лишь однажды спросила, что произошло после того, как Дитер выкрал меня из Источника, что он делал со мной, когда держал прикованной в комнате в Баден-Бадене, какие заклинания мог использовать.

Одного моего взгляда оказалось достаточно, чтобы заставить ее замолчать.

Я едва смогла заставить себя рассказать обо всем Отто. Одна мысль, чтобы поведать о том, что Дитер сделал со мной, а также записать это и превратить в исторические хроники…

Я рассеянно почесываю след клейма, оставленного Дитером на моей груди. Голова гудит, боль молнией пронизывает череп, и когда я на мгновение закрываю глаза, я вижу… дерево. Древо. Начальное Древо, хранителя нашей магии…

Я качаю головой, и видение исчезает. А может, его и не было вовсе – свет, льющийся из окон, подсвечивает вены на моих веках, походящие на разветвленные ветви.

Корнелия тяжело поднимается на ноги.

– Мы ведь закончили? – Она не дожидается ответа, хватает меня за руку и заставляет подняться, но я остаюсь сидеть, съежившись от внезапного рывка, натянувшего нервы.

Филомена с раздраженным вздохом откладывает перо.

Рохусу удается взглянуть на Филомену с довольно искренней улыбкой.

– Да, конечно.

Корнелия склоняет голову и говорит:

– Мы проведем заседание Совета после того, как закончится связующая церемония.

Поджав губы, Филомена молча встает из-за стола. Выражение лица Рохуса становится напряженным.

Будучи лидерами Источника, святилища, созданного тремя богинями в качестве убежища для ведьм, они на удивление плохо умеют скрывать свои истинные чувства. Каждая вспышка презрения ко мне отражается на их лицах.

– Да, – натянуто произносит Рохус. – Мы с нетерпением ждем, когда на нашем совещании появится чемпион Хольды.

Словно ее позвали, Хольда тихо начинает ворчать в моей голове. «Он будет проявлять должное уважение к моему чемпиону», – заявляет она так, будто я собираюсь наброситься на него, чтобы вынудить поклясться мне в верности.

Я отмахиваюсь от беспокойной Хольды, от раздражающего зуда в глубине сознания и думаю, что он может являться причиной моей головной боли. Хольда появляется и исчезает, и даже спустя несколько месяцев я так и не привыкла к тому, что богиня присутствует не только в моей голове, но и в моей жизни.

– И ее воин, – добавляю я.

Они не посмеют преуменьшать или искажать вклад Отто в общее дело. Лизель, возможно, и отозвалась о нем с пренебрежением, но такие у них отношения. Она едва терпит Отто, а он души в ней не чает, и каждый раз все заканчивается тем, что Лизель уходит от него с охапками сладостей, игрушек или еще чего-нибудь, что Отто удается раздобыть. Честно говоря, это хитрая тактика. Думаю, Отто еще не понял, что Лизель на самом деле его боготворит.

Но что касается Совета…

Корнелия, конечно, приняла Отто. Она была единственной, на кого мне не пришлось давить, единственной, кто с готовностью признал меня как избранного богиней чемпиона и Отто как моего защитника, ведь мы оба стали предвестниками перемен.

Однако Рохус и Филомена по-прежнему ведут себя так, будто все это вот-вот закончится и они вернутся к привычной уединенной жизни в глуши Черного Леса, где не знают проблем, связанных с жестокими хэксэн-егерями и назойливыми девчонками, прибывшими издалека.

Победа над Дитером сделала их беззаботными. Вместо того чтобы рассматривать произошедшее как знак того, что нам необходимо работать, чтобы предотвратить появление новых угроз со стороны таких, как мой брат, они считают, что теперь мы в полной безопасности.

Челюсти Рохуса напрягаются:

– И ее воин.

Корнелия тянет меня за руку, и я неохотно встаю из-за стола. Лизель уже собрала свои записи и ждет нас у двери, ее сияющие глаза встречаются с моими.

– Я хорошо выступила? – спрашивает она, тяжело дыша. Только сейчас становится заметно, что она нервничает, и тревога, которую я предвидела, вырывается наружу.

Корнелия выводит нас из зала навстречу бледному утру, солнце освещает маленькую веранду. Повсюду, вокруг и внизу, раскинулся Источник – лабиринт мостиков, лестниц и дорожек, а также домов, приютившихся на ветвях, и зданий, созданных из изгибающихся стволов. На деревьях только начинают распускаться почки, и пучки пробивающейся зелени украшают ветви, скромно напоминая о весне на фоне серо-коричневой зимней палитры.

Я останавливаю Лизель и заключаю ее лицо в ладони:

– Ты была великолепна.

На ее губах расцветает улыбка:

– Правда?

– Я была очарована и вновь пережила все, что ты рассказала. Хотя, – улыбаюсь я, – не припоминаю некоторых подробностей.

Лизель пожимает плечами:

– В историях, которые рассказывают в Баден-Бадене, всегда есть что-то подобное – сильные выражения. Возвышенные, тяжелые слова. Возможно, я просто кое-что добавила.

Она слушает сказителей в деревне. Ходит туда с Бригиттой и ее отрядом стражников вместе с дюжиной других детей Источника. Это является признаком зарождающейся дружбы между ведьмами, прячущимися в Черном Лесу, и смертными, которые, сами того не ведая, все эти годы жили по соседству с ними.

Нельзя не признать, что что-то изменилось. И это еще одна причина, по которой Рохус и Филомена не доверяют