Мэгги Стивотер - Мэгги Стивотер Превращение

Она была мертва, и я ей завидовал. Я должен был выяснить, как навсегда остаться волком. Потому что больше так не мог.

29

Я думала, что не сплю, но стук в дверь разбудил меня, так что, видимо, я все же спала. Я открыла глаза; в комнате было темно. Судя по часам, уже наступило утро, но совсем раннее. На табло горели цифры «5.30».

— Грейс, — послышался мамин голос, чересчур громкий для половины шестого. — Нам нужно поговорить с тобой перед отъездом.

— Отъездом? Куда? — сиплым спросонья голосом спросила я.

— В Сент-Пол, — ответила мама, и в голосе ее послышались нетерпеливые нотки, как будто я сама должна была догадаться. — Ты там в каком виде?

— В каком виде я должна быть в пять утра? — буркнула я, но сделала ей знак заходить, поскольку спала в майке и пижамных штанах.

Мама щелкнула выключателем, и я зажмурилась от неожиданно яркого света. Едва я успела заметить, что мама нарядилась в белую блузу-размахайку, как за спиной у нее появился папа. Они вошли ко мне в комнату. Мамины губы застыли в напряженной деловой улыбке, а папино лицо казалось вылепленным из воска. Не помню, когда я в последний раз видела, чтобы им обоим было настолько явно не по себе.

Они переглянулись; я прямо как наяву услышала: «Ты первая!» — «Нет, ты первый!»

Поэтому первой начала я.

— Как ты себя сегодня чувствуешь, Грейс? — осведомилась я.

Мама помахала рукой, как будто мой вид не оставлял никаких сомнений в том, что все в полном порядке, тем более раз уж у меня хватило сил на сарказм.

— Сегодня Художественная выставка-ярмарка.

Она помолчала, чтобы понять, не нужны ли мне пояснения. Пояснений не требовалось. На Художественную выставку-ярмарку мама ездила каждый год — уезжала еще затемно, до отказа забив машину своими творениями, и возвращалась только после полуночи, усталая и в изрядно опустевшей машине. Папа всегда сопровождал ее, когда ему не надо было на работу. Как-то раз я тоже с ними поехала. Выставка-ярмарка оказалась огромным зданием, в котором кишмя кишели такие, как моя мама, и такие, кто покупал картины вроде маминых. Больше я туда не ездила.

— Ясно, — сказала я. — И что?

Мама посмотрела на папу.

— А то, что ты до сих пор под домашним арестом, — сказал он. — Несмотря даже на то, что нас нет дома.

Я выпрямилась, и в голове протестующим молоточком застучала боль.

— Мы же можем тебе доверять? — добавила мама. — Ты не станешь делать глупостей?

Я заговорила, медленно и раздельно, чтобы не заорать:

— Вы что… решили мне отомстить? Потому что… — Я собиралась сказать: «Я столько времени копила деньги на этот сертификат для Сэма», но почему-то не смогла заставить себя выдавить эти слова. Я закрыла глаза и снова открыла их.

— Нет, — возразил папа. — Ты наказана. Если мы договорились, что ты под домашним арестом до понедельника, значит, так оно и будет. То, что сертификат в студию у Сэмюеля оказался именно на это время, просто неудачное совпадение. Может, как-нибудь в другой раз.

Судя по его лицу, он вовсе не считал это совпадение неудачным.

— У них запись на несколько месяцев вперед, папа, — сказала я.

Никогда еще я не видела у папы такого неприятного выражения лица.

— Что ж, может, в следующий раз ты научишься думать, что делаешь, — отозвался он.

В висках запульсировала слабая боль. Я всадила кулак себе в живот и вскинула на него глаза.

— Папа, это подарок ему на день рождения. Единственный подарок, который он получил. Вообще. Он очень много значит для Сэма. — У меня вдруг сел голос, и мне пришлось сглотнуть, прежде чем я смогла продолжать. — Пожалуйста, отпустите меня. Хотите, я буду сидеть дома весь понедельник? Или пойду на общественные работы. Или отдраю все унитазы в доме зубной щеткой. Только отпустите меня сегодня.

Мама с папой переглянулись, и на миг я наивно подумала, что они дрогнули.

Потом мама произнесла:

— Мы не хотим оставлять тебя с ним наедине на такое долгое время. Мы ему больше не доверяем.

И мне тоже. Ну давайте, скажите это вслух.

Но они не сказали.

— Ответ — нет, Грейс, — отрезал папа. — Увидишься с ним завтра, и скажи спасибо, что мы вообще тебе это разрешаем.

— Разрешаете?! — переспросила я, стискивая кулаки. Во мне заклокотал гнев, щеки запылали, и внезапно я поняла, что не могу больше сдерживаться. — Большую часть моей жизни вы где-то отсутствовали, а теперь заявляетесь в мою комнату и говорите: «Прости, Грейс, нет, скажи спасибо, что мы не отбираем у тебя тот кусочек жизни, который тебе удалось построить для себя самостоятельно, и того человека, которого ты себе выбрала»?!

Мама всплеснула руками.

— Ох, Грейс, честное слово. Хватит раздувать из мухи слона. Как будто нам и без этого не хватало доказательств, что ты еще недостаточно взрослая, чтобы проводить с ним столько времени. Тебе всего семнадцать. У тебя вся жизнь впереди. Это не конец света. Через пять лет…

— Хватит! — оборвала ее я.

К моему удивлению, она умолкла.

— Хватит твердить мне, что через пять лет я забуду, как его звали. Прекрати разговаривать со мной, как с ребенком. — Я вскочила, отшвырнув одеяло в сторону. — Вы оба слишком долго отсутствовали, чтобы теперь делать вид, будто представляете, что делается у меня в голове. Почему бы вам не отправиться куда-нибудь на званый ужин, открытие очередной галереи, показ или презентацию? Ах да. Вы именно туда и едете. Определитесь уж наконец, кто вы мне — родители или соседи. А то нелогично как-то получается.

Повисла долгая пауза. Мама смотрела куда-то в угол, как будто в голове у нее звучала какая-то фантастическая песня. Папа недовольно хмурил брови. Наконец он покачал головой.

— Придется нам серьезно поговорить, когда мы вернемся домой, Грейс. Не очень-то хорошо было с твоей стороны затевать этот разговор, зная, что у нас не будет времени довести его до конца.

Я скрестила на груди руки со сжатыми кулаками. У него не выйдет пробудить во мне чувство вины за сказанные слова. Не выйдет. Слишком долго я ждала возможности произнести их вслух.

Мама взглянула на часы, и чары рассеялись.

— Продолжим этот разговор позже, — бросил папа на пути к двери. — Нам нужно ехать.

— Очень надеемся, что ты не заставишь нас пожалеть о своем доверии и не уйдешь вопреки нашему запрету, — добавила мама, как будто повторила то, что услышала от папы.

Впрочем, ни о каком их доверии речи на самом деле не шло, поскольку, когда я после их отъезда вышла на кухню, оказалось, что они забрали с собой ключи от моей машины.