Замуж до утра - Теона Рэй

class="p1">Я села на стул перед кроватью. На руках отца появились красные полосы под веревками, стягивающими запястья. Взгляд его был устремлен в потолок.

– Папа, – позвала я жалобно.

Риган тронул меня за плечо, напоминая, что перед нами Даниэль Рафо. Я только отмахнулась – сам ведь сказал, что отец все видит и слышит.

– Папа, я рядом. Я здесь. Мы освободим тебя, слышишь?

В глазах отца полыхнул огонь, губы растянулись в улыбке. Даниэль не верил, что попался, ведь он отлично знал, что мы не убьем его – если это случится, то Ландорф Болейн погибнет вместе с ним, чего мы допустить не могли.

– Не Бранда, – вздохнул Риган. – Не она была самым важным в его жизни.

– И не Ханна уж точно, – сказала я. – Он ее не знал. И даже не моя мама – она умерла за несколько дней до того, как отец стал… тем, кем стал.

– Конюх? – предположил мужчина.

– Бёрнс? О, не приведи Господь! Я не хочу убивать невинного парня!

Даниэль дернулся. Сверкнул глазами, вперив в меня пронзительный взгляд. Почему-то он молчал, но нам это было только на руку. Черный маг понял, что мы знаем, как убить его и всех его слуг, но пока еще не узнали, кто важнее всего на свете для Ландорфа Болейна.

Мне и в голову не приходило, что это я.

Я и была самым главным человеком в жизни папы. Единственная наследница, любимая дочка.

И пока я пыталась вспомнить, с какой вещью отец обращался как с родным ребенком, Риган ушел в себя. Он смотрел на меня пустым взглядом, лицо его бледнело всё сильнее. Я пару раз посмотрела на него, нахмурившись, и вернулась к размышлениям.

– Тот набор с пером и чернильницей, подаренный отцу его дедом, – вспомнила я. – Папа всегда говорил, что для него эта вещь очень ценная. Единственная память о дедушке, благодаря которому он стал богат. До того, как получить наследство от деда, мой папа был беден, как церковная мышь…

– Аманда, – хрипло позвала Джина, внезапно оказавшись у меня за спиной.

– Да?

– Человек. Для Ландорфа Болейна важен человек.

Я хмыкнула, пожав плечами. В голове пчелиным роем кружились и жужжали мысли, и ни одна из них мне не нравилась.

– Мы уже всех перечислили, миссис Ингелоу, – со вздохом сказала я.

Я отвернулась от писательницы и вновь посмотрела на папу. В его когда-то добродушном лице сейчас угадывались злые черты, а теплые глаза цвета кофе почернели.

– Папа, найди в себе силы заглушить голос Даниэля и ответь, кто для тебя важнее всего?

Отец расхохотался. И его смех, звонкий, но хрипящий, заставил меня вздрогнуть от неожиданности.

– Прелесть, не правда ли? – просипел он, не скрывая улыбки. Смотрел почему-то на Ригана, не на меня. – Твоя подруга глупа, как курица. Прелесть, какая дурочка!

Риган промолчал. Я хмуро посмотрела на него и от удивления открыла рот – в глазах мужчины застыли слезы, а сам он смотрел на чернокнижника перед собой не мигая.

– Риган?

Он обернулся. Скользнул по мне невидящим взглядом, встал и вышел из комнаты. Мы с Джиной остались наедине с черным магом.

Тот веселился. Я потихоньку начала понимать, что он прав… Я не дурочка. Я идиотка.

– Быть не может, – прошептала я с упавшим сердцем. В груди разрасталась дыра размером со вселенную, а ноги до того стали ватными, что я не смогла встать со стула.

Джина молчала. Ее молчание оглушало сильнее удара гонга, и я вцепилась в край кровати, чтобы не упасть.

Даниэль принялся напевать что-то под нос. До меня его голос почти не доходил – в ушах звенело.

Я все же сумела как-то подняться. Словно в тумане покинула спальню, спустилась на первый этаж, пересекла гостиную и заперлась в ванной комнате. Там мое тело безвольно рухнуло на пол.

Я и была тем единственным человеком, кто сможет спасти отца. Моя жизнь в обмен на жизнь папы и целой команды охотников. Равноценный обмен, не правда ли? Но это не тот выбор, который в состоянии сделать девятнадцатилетняя девушка, чья жизнь только-только началась. У меня еще не было кавалера. Не было настоящей свадьбы. Я не родила ребенка, которого любила бы больше всего на свете. Я не стала известным художником, не купила домик в лесу у озера.

Напольный камень холодил мою щеку. Кончиками пальцев я бездумно водила по щербинкам на полу, почему-то задумавшись, что нужно сделать уборку… Слишком много пыли, да и грязь уже давно въелась в покрытие.

Слез не было. Им неоткуда было взяться – пустота в душе, вдруг разросшаяся до размера галактики, вытеснила все эмоции.

Я лежала так очень долго. Сверлила взглядом ножки медной ванны, думала, что неплохо было бы почистить их со щелоком. А еще я должна узнать, нужно ли мне разводиться, или в связи со смертью Бранды их с Риганом брак аннулирован?

Я не могла даже допустить мысль, что мне нужно уйти навсегда. Не в другой дом, не в другой город, а насовсем из этой жизни. Я обязана была сделать это во благо целого королевства. Всего одна маленькая, никчемная жизнь девочки, которая не принесла никакой пользы городу и, уж тем более, целому миру.

Никто и не заметит, что меня больше нет. Риган, Ванесса и папа немного поплачут, конечно, как без этого. Но они быстро привыкнут к моему отсутствию. Зато что они получат взамен? Спокойствие. Их безопасность будет под контролем Корпорации Охотников, которая стряхнет с себя морок и вновь вернется к прежним обязанностям.

Как только я уйду…

Я перевернулась на спину. Взгляд уперся в почерневший, затянутый паутиной потолок. Его нужно побелить, а то в комнате слишком темно.

Но это потом. Не сейчас. Сейчас нет сил ни в руках, ни в ногах. И мне даже моргать было трудно, я лишь медленно прикрывала и вновь открывала глаза.

Сколько прошло времени, не знаю. К счастью, ко мне никто не ломился, не задавал ненужные вопросы вроде: “Как ты себя чувствуешь?”.

Как кусок мяса, прокрученный через мясорубку. Таким был бы мой ответ.

Внезапные воспоминания вытеснили мысли о будущем, которого у меня не будет, если я решусь на то, о чем размышляю.

Перед внутренним взором улыбалась моя мама. Темноволосая женщина с белоснежной, почти фарфоровой кожей. До болезни Лайза Болейн была прекрасной, словно принцесса из сказок. Папа говорил, что полюбил ее, как только увидел в первый раз. Они встретились на рождественском балу и сразу поняли, что поженятся.

Но так говорил папа. А мама смеялась