Приятный кошмар - Трейси Вульф

Они всегда казались мне немного пугающими, а годы моего пребывания в Школе Колдер научили меня тому, что, если ты не знаешь истории того или иного ученика, всегда лучше дождаться, чтобы он или она сами попытались сблизиться с тобой. Но Моцарт кажется мне довольно клевой. И Саймон тоже, если только не смотреть ему в глаза и не дышать, когда он рядом.

И да, я отлично понимаю, как нелепо это звучит. Потому что, несмотря на уверения Моцарт о том, что к нему можно привыкнуть, с сиренами нелегко дружить.

– Так что собой представляет этот зверинец, состоящий из чудовищ? – спрашивает Иззи. Она проходит через калитку последней, и вид у нее не столько обеспокоенный, сколько заинтригованный, когда та захлопывается за ней.

Глава 30

Почему ты такой, Джуд

– Администрация школы содержит в школьном подземелье множество всевозможных тварей, – отвечаю я ей, пока мы все продолжаем идти к административному корпусу. – И большую их часть нельзя назвать дружелюбными.

Мое плечо опять пронзает дергающая боль, будто в укор за мое преуменьшение.

– О каких тварях мы говорим? – спрашивает Реми, и на лице его, как и на лице Иззи, тоже не отражается ни тени беспокойства. Впрочем, он почти всю свою жизнь провел в Этериуме, самой жуткой из тюрем для сверхъестественных существ. Скорее всего, по его мнению, несколько чудовищ – это пустяк по сравнению с тем, что ему пришлось пережить. И кто знает? Возможно, он прав.

К тому же непохоже, что он собирается делать что-то еще помимо забивания окон фанерой. Так что, с какой стати ему беспокоиться?

– Там обитают криклеры, – буднично говорит Джуд. – А также множество тварей, которые настолько необычны, что, думаю, у них нет названий.

– Занятный выбор для зверинца, – замечает Реми. – Мне казалось, что я слышал обо всем, так что я не могу представить себе, что могут существовать твари, о которых известно еще меньше, чем о криклерах. – Он вскидывает бровь. – И вообще, что собой представляют эти самые криклеры?

Мы с Луисом переглядываемся.

– Они своеобразные твари.

– Надо думать, не из тех, с которыми кому-то захотелось бы иметь дело, – добавляю я.

– Я же уже сказал тебе, что я с этим справлюсь, – вставляет Джуд.

– А ты когда-нибудь бывал в этом зверинце? – скептически вопрошаю я. – Одно дело слышать об этих тварях там, внизу, и совсем другое – самому находиться в камерах вместе с ними.

Он не отвечает – и немудрено, – а просто ускоряет шаг и без труда опережает нас на несколько футов.

Я пытаюсь догнать его, но затем решаю, что в этом нет смысла. Это не соревнование, а если бы это было соревнование, я бы все равно проиграла. Отчасти потому, что он почти на десять дюймов выше меня (а росту во мне – пять футов девять дюймов). А отчасти потому, что, когда дело касается Джуда, я проигрываю всегда.

Можно сказать, по большей части это и есть суть наших с ним отношений.

К тому времени, когда мы добираемся до задней части административного корпуса, мой страх возрастает во сто крат. И не только потому, что некоторые из этих ребят думают, что они пойдут в зверинец вместе с Джудом и мной – чего им однозначно не стоит делать, – а также потому, что я боюсь, что коридор в подвале опять полон призраков – и, хуже того, тех странных мерцающих сущностей, с которыми я начала сталкиваться недавно. Одно дело, когда Луис или Ева видят, как я пытаюсь иметь с ними дело, и совсем другое – если эту мою уязвимость увидят Джуд и все эти люди, с которыми я едва знакома.

Нельзя сказать, что я рассказываю каждому встречному и поперечному, что я могу видеть призраков. Когда я была маленькой, я несколько раз говорила об этом своей матери, но она всякий раз настаивала, что призраков не существует. Однако, живя на этом острове, я то и дело убеждалась в обратном, и растущий негатив в ее реакции на мои рассказы, научил меня впредь держать информацию об этой моей странной способности при себе.

Взглянув на небо, я убеждаюсь, что шторм, должно быть, все еще находится в стадии странного затишья, потому что следующая полоса дождя до сих пор так и не подошла. Небо имеет странный зеленовато-серый оттенок, которого я никогда не видела прежде, и хотя время от времени на остров налетает порыв ветра, жутко раскачивающий деревья, он исчезает почти так же внезапно, как и появился.

Может быть, мне повезет – может быть, призраки решили, что утренний прорыв в коридор змееподобного чудовища делает его слишком опасным местом, чтобы толочься там.

Как говорится, надежда умирает последней.

– Согласно нашим инструкциям, нам надо взять фанеру, молотки и гвозди, сложенные возле домика садовника, – говорит Саймон, глядя в памятку, розданную нам всем. – Мы должны использовать их, чтобы забить снаружи окна подземелья и первого этажа. Затем мы должны будем обеспечить все существа в зверинце таким количеством пищи и воды, чтобы хватило, по меньшей мере, на неделю.

– Не могут же они действительно считать, что шторм продлится так долго, не так ли? – Ева перестала делать вид, будто она слушает музыку в своих наушниках и снова присоединилась к нашему разговору, хотя она явно старается держаться так далеко от Саймона, как только может.

– Наверняка они просто хотят перестраховаться, – успокаиваю ее я. – Все зависит от того, какие разрушения произведет здесь этот шторм. Возможно, прежде чем мы сможем вернуться, уйдет несколько дней.

– Что-то я не пойму, – замечает Реми, – неужели они не могут просто попасть сюда через портал, чтобы проверить, в каком состоянии находится школа? Или, если уж на то пошло, почему здесь вообще пользуются судами, которые возят отсюда выпускников по морю, если они могут просто отправить нас отсюда через портал? Да, я знаю, магические способности учеников здесь заблокированы, но наверняка учителя и персонал…

– Вероятно, они этого не ожидали, – отвечаю я. – На острове много десятилетий действует запрет на порталы, и никто не может обойти его, включая учителей и другой персонал. Скорее всего, поэтому они и не могут отправить нас отсюда через портал до завтрашнего утра – вероятно, им нужно время, чтобы демонтировать этот блок.

– В самом деле? Никто не может обойти его? – в его тоне