Поваренная книга волшебной академии - Лариса Петровичева

и, не отдавая себе отчета в том, что делаю, бросилась бежать из кухни.

Что-то произошло. Что-то очень плохое.

«Только не Джон, — крутилось у меня в голове, слезы подступали к глазам, и я неслась по коридору, расталкивая студентов и не понимая, куда бегу. — Пожалуйста, только не Джон. Пусть с ним все будет в порядке!»

Я не знала, кого об этом прошу. В груди разливался огонь, дрожь снова наполняла мое тело, и мне было ясно: если с ректором что-то случилось, мне будет плохо. Даже хуже, чем было, когда бабушка умерла.

Понятия не имею, почему я прибежала в лабораторию — небольшую, очень чистую, в которой никогда не была. Вдоль стены громоздились ящики, раскрыв пасти и показывая содержимое — сердоликовую и агатовую галтовку, которая казалась сгустившимся пламенем. Анжелина лежала на полу, беспомощно раскинув руки. Ее глаза были закрыты, лицо наполняла смертная бледность, от головы с пугающей неторопливостью растекалась лужа крови. В безжизненно разжавшейся руке лежал сердолик — молочно-желтый, с кровавыми прожилками в глубине, и я как-то сразу поняла, что это он во всем виноват. Это из-за него все в замке затряслось, это из-за него Анжелина сейчас лежит на мраморе пола, словно сломанная и выброшенная кукла. Я толкнула ее руку, отбрасывая камень, и в ту же минуту меня оттащили в сторону.

Джон упал на колени рядом с Анжелиной, похлопал ее по щекам. В лаборатории сразу сделалось тесно — вбежал Виктор, за ним вошли мирры Блюме и Финкельман, на ходу открывая свои ящички с лекарствами. В коридоре толпились студенты, и я увидела лицо Тао — такое же побелевшее, мертвое. Он смотрел на Анжелину, не веря в то, что с ней могла случиться беда. Его переполняло такое отчаяние, что чинский принц едва сдерживал слезы. Сейчас, когда он не мог оторвать взгляда от умирающей, было видно, что он любит по-настоящему. Что это не шутка и не глупость — это было неподдельное, глубокое, очень живое и искреннее чувство.

Я вдруг поняла, что сейчас разревусь.

— Тот камень? — спросил Виктор, указав на отброшенный сердолик. Я кивнула и ответила:

— Да, он был в руке… я его оттолкнула.

Кажется, только сейчас Джон понял, что я тоже здесь — повернулся, посмотрел на меня, и в его потемневших глазах я увидела далекий отблеск того же чувства, которое сейчас наполняло Тао.

Нет. Нет, не может быть. Мне показалось.

— Повезло же вам, миррин Морави, — негромко сказал Джон и нервным порывистым движением запустил руку в волосы и потянул пряди. — Нет, ну какие же уроды! Я же говорил: не присылать нам камни гром-джа!

Я понятия не имела, что это за камни гром-джа, но от названия веяло чем-то отвратительным. Перед внутренним взглядом предстало изрытое взрывами поле битвы, затянутое молочно-желтым туманом, и не было там никого, кроме мертвецов, так же беспомощно раскинувших руки. Блюме плеснул в лицо Анжелины чем-то зеленоватым из склянки, она содрогнулась всем телом, и я увидела, как дрогнули и раскрылись ее губы.

— Жива, — с облегчением выдохнул Виктор. Финкельман кивнул и извлек из коробки лупу с десятком линз. Когда он навел ее на Анжелину, то все стекла налились тревожным красным свечением.

Джон понимающе качнул головой, словно не ожидал ничего другого. Я стояла, боясь пошевелиться. Анжелина дышала, ее лицо теряло восковую мертвенную белизну, но что-то все-таки было не так.

— Что с ней? — спросил Тао. — Мирр ректор, что…

Джон недовольно покосился на него, но выгонять не стал, просто ответил:

— Камни гром-джа рассыпают людей в пепел. Анжелина сильная волшебница, она смогла быстро поставить блок, но… — он сделал паузу, глядя на нее с такой тоской, что мне сделалось жутко. Непередаваемо жутко. — Камень высосал ее магию до капли. Теперь она умирает.

Тао провел ладонями по лицу. Шагнув в лабораторию, он уверенным движением закрыл за собой дверь и негромко, но отчетливо проговорил:

— Я отдаю мою магию, мирр ректор. Возьмите ее, возьмите все. Пусть только Анжелина живет. Я знаю, есть способы.

В лаборатории воцарилась потрясенная тишина. Все преподаватели смотрели на Тао, словно на безумца — да он сейчас и выглядел, как безумец. В нем сейчас было столько героизма и любви, что я невольно подумала: как же хорошо, когда есть такие люди. Может быть, и я однажды встречу того, кто будет любить меня с такой самоотверженной силой.

— Совсем дурак? — спросил Джон, не сводя глаз с принца. Тао кивнул.

— Дурак. Пока вы это выясняете, она может умереть, — его голос дрогнул, и Тао прошептал: — Что же вы все молчите, ее спасать надо!

— Твой отец тебя убьет, — сказал Джон, и я вдруг поняла: он сейчас подумал о том же, о чем и я несколько мгновений назад. Мы все увидели настоящую любовь и хотели сейчас прикоснуться к ее свету.

— Пусть убивает. Я все равно не буду без нее жить.

Блюме вздохнул.

— Мирры, нам и правда лучше не терять времени. Джон, мы можем пойти в твою лабораторию? Там больше света, чем здесь.

Глава 15

Ужин на коленке и чужая магия

Джон

Я даже думать не хотел о том, как буду писать об этом чинскому императору, и как именно он потом будет вынимать из меня внутренности, чтобы я расплатился за глупость его сына. Да и некогда было об этом думать.

Анжелину перенесли на операционный стол в моей лаборатории — она была жива, но так и не приходила в себя. Скудные остатки ее магии вытекали из ссадины на затылке мелкими золотыми каплями, и я проклинал себя за то, что оставил ее одну с этими сердоликами.

— Давай работать вместе, — предложил я, но Анжелина только отмахнулась.

— Да ладно тебе, Джон! — ее улыбка была дерзкой и беспечной. — Тут ничего необычного, просто использованные камни. Сейчас вычищу их направленными заклинаниями, да и все.

Да, это были опустошенные боевые артефакты — и среди них был один полный, новенький, смертельный. Если бы Анжелина не укутала камень гром-джа, не накрыла его собой, как воин бомбу, то от всех людей в этой части замка остался бы только пепел. Тот, кто подложил камень в сундук, знал, что обычно мы работаем вместе, очищая использованные боевые артефакты, и я понимал, что уничтожить хотели совсем не Анжелину.

Кто-то не хотел, чтобы я отправился на кулинарный конкурс — и сделал все, чтобы меня остановить.

Тао Вань послушно опустился на металлический табурет рядом с операционным столом, и Блюме, смазывая его волосы густой