Выбор варвара - Руби Диксон

Глава 11

МЁРДОК

В течение трех дней мы остаемся с племенем, не получая ответов ни от Вэктала, ни от его людей.

Капитан Чатав все больше расстраивается из-за задержки. Я его не виню — каждый день, когда мы задерживаемся, — это еще один день, когда наше «окно доставки» становится немного уже. Судя по всему, эта доставка сломает его — и команду «Леди» — если она не будет доставлена вовремя. Он взволнован, но его солдатский кодекс не позволяет ему уйти без ответа. Оставлять кого-то позади было бы неправильным поступком, а Чатав — человек слова. Он не уйдет, пока не получит окончательного ответа.

Нири и Тракан неугомонны. Нири проводит большую часть своего времени на корабле, иногда проводя сканирование жителей деревни, когда их просят, и в основном держась особняком. Тракан проводит свое время с охотниками и отцом Фарли, Борраном, который является пивоваром племени. Тракан уже обменял пару безделушек на несколько сумок с напитком под названием сах-сах. Однако ему придется выпить это перед следующим портом, потому что я почти уверен, что напиток не пропустят из-за закона о карантине.

Что касается меня, то каждый день кажется мне слишком коротким. Всегда есть новые лица, с которыми нужно познакомиться, задачи, которые нужно выполнить, и еда, которую нужно приготовить. Кажется, день заполнен до отказа, и нет ни минуты времени, которое можно было бы растратить впустую. Каждую ночь я ложусь в постель рядом с Фарли, и я совершенно измотан.

Каким-то странным образом мне это нравится. Жизнь на корабле не позволяет мне заниматься физической культурой, поэтому, если я не провожу время в корабельном спортзале, я весь день просиживаю на заднице. Это напоминает мне о тех временах, когда я был солдатом, работая вместе с другими над физической, иногда черной работой. Когда дело сделано, всегда возникает чувство удовлетворения, и дух товарищества гораздо приятнее, чем с моими холодными товарищами по кораблю.

Однако планета по-прежнему ужасна. Мое лицо обожжено ветром и немеет от холода. Я почти уверен, что потеряю палец на ноге, и я прибегнул к тому, чтобы обмотать свой хвост от основания до кончика, потому что в противном случае это все равно что размахивать сосулькой. С тех пор как мы приехали, снег идет каждый день, и хотя ша-кхаи это не сильно беспокоит, мне труднее передвигаться, когда кажется, что я замерз.

Ночи мы проводим в постели Фарли. У нас еще не было полноценного секса — пока нет, — но мы лизали, прикасались и исследовали друг друга часами напролет. Мы крепко прижимаемся друг к другу каждую ночь и говорим обо всем и ни о чем. Мне нравится ее склад ума и то, как она подходит к жизни. Она не спросила меня, почему я не хочу кончить в нее. Я думаю, она знает. Она не давила и не просила меня остаться. Я думаю, она видит, как мне плохо на холоде и каким несчастным я был бы. Поэтому каждый вечер я рассказываю ей о своем мире — космопортах в глубоком космосе, пляжах Родного мира, зелени моей собственной планеты. О моем время в качестве солдата. Черт возьми, я даже рассказываю ей об экзотических блюдах, которые она могла бы попробовать, если бы полетела со мной. Она не сказала «да»…

…но она также не сказала «нет».

Однако у нас заканчивается время, проведенное вместе. Чатав нервничает и вчера вечером сказал мне наедине, что у Вэктала есть время до конца завтрашнего дня, чтобы получить все решения от своих людей. Тогда мы улетим.

Мне кажется, что времени недостаточно.

Но это то, что у меня есть, так что я собираюсь проводить каждую свободную минуту рядом с Фарли и делать ее счастливой.

Как прямо сейчас. Нас отвели с небольшой командой в место, которое они называют своей «Пещерой старейшин». Оказывается, это огромный старый космический корабль, перевернутый на бок. Племя говорит мне, что это произошло во время последнего большого «сотрясения земли», и до тех пор они пользовались тамошними компьютерами. Кажется справедливым, что у них снова все наладится, и мне не терпится прибрать к рукам двигатель, посмотреть, смогу ли я повозиться с ним и заставить все работать гладко.

Мы используем «Безмятежную леди», чтобы отбуксировать корабль обратно из ущелья. Когда он снова падает на бок, грохот становится оглушительным, и я вздрагиваю, ожидая полного разрушения оборудования внутри. Но племя удовлетворено, особенно человек с оранжевыми волосами, Хар-лоу. Похоже, что из всех людей только у нее менталитет механика, и этот обломок корабля — ее детище. Она говорит мне, что пыталась создать оборудование, которое помогло бы улучшить их жизнь здесь, на Копане VI, но ее знания ограничены знаниями древнего компьютера.

Конечно, все это вызывает у меня желание попробовать свои силы в этом деле. Может быть, это самонадеянно, но мне любопытно посмотреть, чем я могу помочь. У меня более современное оборудование и совершенно другой комплект навыков, чем у людей. Я знаю, что могу помочь.

Может быть, это мой способ извиниться за то, что я хочу забрать у них Фарли.

— Мне не обязательно ехать на санях, — говорит Хар-лоу своей паре, когда мы выходим из «Леди», чтобы направиться к Пещере старейшин. — Я могу идти. Действительно.

Он просто рычит и указывает на сани, доверху набитые теплыми мехами.

Она вздыхает и садится на сани, а ее пара тянет их, неся ее вперед. Она действительно выглядит в сто раз лучше, чем когда я впервые увидел ее. Болезненная опустошенность исчезла с ее лица, и хотя она все еще слаба, с каждым днем она выглядит все более энергичной. Она протягивает руки, улыбаясь, и ее маленький сын заползает к ней на колени, пытаясь устроиться поудобнее рядом с ее большим животом. Возможно, я забираю у них Фарли — надеюсь, — но я вернул им Хар-лоу. Это уже что-то.

Я знаю, я пытаюсь мысленно оправдать это. Я ничего не могу с собой поделать. Фарли идет рядом со мной, улыбающаяся и счастливая, и я не могу избавиться от чувства вины из-за того, что собираюсь забрать ее у людей, которые ее обожают, и забросить в свой мир, где она будет просто другим человеком. Еще один беженец в Галактике, полной беженцев того или иного рода.

Но мне невыносима мысль о том, что я откажусь от нее. Она моя.

Когда мы приближаемся к кораблю, я задумчиво разглядываю его. Корпус полностью поврежден,