Ядовитый Шиповник - Мария Морозова

совсем не потому, что не хотела нарваться на ядовитую насмешку мужчины, рассматривавшего гримерную с задумчивым прищуром. Просто подозревала, что посторонним людям тут не место. Чудо, что все сейчас заняты либо на сцене, либо в холле. Если бы сюда набежали любопытные, это стало бы катастрофой.

– Что здесь происходит? - послышался знакомый голос.

Лесс ван Рибергер вышел из-за поворота и застыл на месте. Ему хватило одного взгляда, брошенного на Лайлу Рокант, чтобы все понять. Он выругался, да так цветисто и ярко, что лесса Маддалена укоризненно нахмурилась:

– Здесь же девушки.

– И снова Флор ван Дарен. - Взгляд ван Рибергера уперся в меня.

Принц Хелесар предвкушающе усмехнулся, словно чуя отменное развлечение. Я покосилась на маму, которая ничего не знала, и подалась ближе к мужчине.

– Мы просто пришли взять автограф, - зашептала я. – Клянусь вам. Когда пьеса закончилась, я оставалась в ложе, меня там видели очень многие. А потом бабушка отправила нас с мамой за автографом. Мы все время были вместе. Спустились вниз и услышали крик. Кричала девушка, которая, видимо, и нашла тело.

Ван рибергер скривился, словно у него болели зубы.

– По пути сюда вы видели что-нибудь странное? Или слышали?

– Нет, в коридорах было спокойно.

– Понятно.

– Вот только… – Я оглянулась через плечо и поежилась. – У нее в руке цветок. Это огненный аконит. Очень редкий сорт. Но он растет у нас в саду!

– Может, его прислали в букете? – предположила лесса Маддалена негромко. - А Лайла просто схватила, когда падала?

– Никто не дарит букеты из аконита, - сообщил принц Хелесар. - Уж поверьте, бабушка, я разбираюсь.

– Ну еще бы, - снисходительно фыркнула она. - Значит, это третье…

– Я попрошу посторонних покинуть место преступления, – произнес ван Рибергер. И отвесил принцу короткий, как мне показалось, издевательский поклон. – Могу ли я попросить Ваше Высочество проводить лесс?

– Я найду своего племянника. - Лесса Маддалена развернулась. - Вам пригодится его помощь.

Племянник лессы был главой Тайной полиции, поэтому ван Рибергер не стал спорить. Просто кивнул и повторил:

– Тогда остальных прошу удалиться. Кроме свидетельницы. Вы…

– Марика, – всхлипнула та. - Гример.

– Разумеется, я провожу лесс, – улыбнулся мне принц.

– Лучше к боковому выходу. - Ван Рибергер вытащил переговорник. - Я распоряжусь, туда подгонят экипаж.

– Нам нужно забрать бабушку, - охнула мама.

– Не переживайте, лесса ван Дарен. Разберемся.

Принц предложил маме руку, и та, все еще бледная и ошарашенная, не стала отказываться. Я погладила ее по плечу и попыталась улыбнуться. Хелесар снисходительно хмыкнул и повел нас прочь. Куда-то в сторону, мимо дверей и поворотов. Театр был огромным, поэтому заблудиться было легко. Но мужчина быстро вывел нас наружу, не разу не перепутав коридор. И откуда только знает…

– Боги, - выдохнула мама, поднимая лицо к ночному небу.

– Ваш экипаж. – Кивнул принц на подъехавшую карету.

– Благодарю. – Я прикрыла глаза.

Возница распахнул перед нами дверцу. Мама поднялась внутрь, я – следом за ней. Принц сделал шаг назад. Взгляд янтарных глаз, направленный на меня, стал странно задумчивым.

– Доброй ночи, лессы, - проговорил он негромко. И улыбнулся. – Пусть хотя бы у вас она будет доброй.

Экипаж медленно покатил вперед. Мама откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Я перебралась к ней, чтобы взять за руку в попытке поддержать. Пусть она не знала Лайлу Рокант лично, убийство – это всегда страшно.

– Боги, кто мог это сделать? - прошептала она.

– Следствие разберется, – пообещала я без особой надежды.

– Нас вызовут на допрос?

– Не думаю. Я сказала ван Рибергеру, что мы ничего не видели.

– Хорошо.

– Выпей на ночь успокаивающий чай, - посоветовала искренне. - Иначе может присниться кошмар.

Экипаж остановился. Дверца открылась, и к нам присоединилась недовольная бабушка.

– Что происходит? – проворчала она. - С чего вам пришло в голову вот так срываться? Да еще и отправив за мной какого-то лакея? Я как раз собиралась найти Ермилу.

Мама промолчала. Я тоже не спешила с ответом. Понятно, что сохранить убийство в тайне не удастся, и завтра о нем будут знать все. Но произносить это вслух не хотелось.

– Вы раздобыли мне автограф? – не успокаивалась бабушка. - Нашли Лайлу Рокант? Янника? Почему ты молчишь?

– Лайла рокант мертва, – резко ответила мама.

– Что? - не поверила бабушка.

Мама снова закрыла глаза и отвернулась к окну.

– Как мертва? - переспросила бабушка. – Янника, это такая шутка?

– Не шутка, – поморщилась я. - Лайла Рокант погибла. Не веришь нам, можешь дождаться завтрашних газет.

Видимо, бабушка все поняла по нашим лицам, потому что побледнела и выдавила:

– Боги…

Остаток пути мы проделали в молчании. Дома я разбудила мамину горничную и попросила ее заварить успокоительный чай. А потом отправилась к себе. Быстро приняла душ, укуталась в любимый халат и, не зажигая свет, забралась в кресло в гостиной. Листик вылез из свой плошки, где заедал стресс, и подобрался ко мне.

– Вот такой вот выдался нескучный вечер, - прошептала я. – Опять.

Листик поладил меня корешками. Я вздохнула и закрыла глаза, утыкаясь лбом в колени. В висках начало стучать.

Третье убийство… Это уже начинало здорово пугать. И даже не тем, что оно вообще случилось, но тем – как. Ведь убийца сделал свое черное дело не абы где. А в театре, набитом аристократами, как бочка – селедками. И ему понадобилось на это всего каких-то полчаса. Безграничная наглость и уверенность в своих силах. И такая же безграничная жестокость. Убить приму в день ее собственного бенефиса. . . Что это? Желание щелкнуть всех по носу? Демонстрация? Извращенное хвастовство?

И ведь он явно выбирал жертву. Выслеживал. Готовился. Подобрал момент, когда она останется одна. Принес цветок, который не так уж просто найти. Пробрался по коридорам, никому не попавшись на глаза, и так же незаметно исчез. Возможно, выбрался через служебный выход. Или смешался с толпой, отмечавшей премьеру в холле театра.

Боги, а ведь если убийца взял цветок в нашем саду, он может быть совсем близко. Возможно, это даже кто-то из тех, кого я видела или знаю! Вот и как тут не нервничать?

То, что больше не одна в гостиной, я поняла, не открывая