Брачные ошибки - Полина Ром

больше, чем в два раза. Нам придётся платить герцогский налог, платить ввозную пошлину за торговлю в столице, а кроме этой пошлины ещё и королевский налог. Пожалуй, если бы мои стекляшки не были предметом роскоши, и мы изначально не ставили на них неприлично высокую цену, торговля могла бы и не окупиться.

***

С герцогиней Элеонорой мы увиделись нескоро, только после возвращения герцога из столицы. Судя по её словам, Андрэ Грубер нашёл себе очень удачное жилье с маленькой лавочкой внизу, которое и арендовал на ближайшие три года.

- В общем, нам больше не стоит волноваться Эльза. У мужа было три королевских аудиенции, и хотя его величество очень удивился, но ваш патент он подтвердил. Вы были правы, когда настаивали на подарке не только для дофина, но и для самого короля. Игрушка его очень впечатлила. Что ж, я поделилась с вами последними новостями, а теперь хотела бы знать, как идут дела у вас.

- Мастеров я наняла и сейчас обучаю их. Но мне так надоела сутолока в моем доме, что я вполне серьёзно подумываю выкупить соседний. Думаю, правильнее будет перенести мастерскую туда. Есть ещё один момент, который я хотела бы обсудить с вами, ваша светлость.

- Слушаю вас, Эльза.

- Резные рамы, ваша светлость. Первые года два-три, а то и больше, наши изделия будут доступны только для самых богатых покупателей. Не стоит ли нанять своих резчиков? Это снизит себестоимость рамы почти вдвое. Как вы думаете?

- А что, если нам поступить следующим образом…

Глава 32

Эрик Мария Эмануэль фон Герберт распахнул дверь в каюту и недовольно поморщился: в лицо пахнул теплый, почти горячий воздух. Йенс дрых на выкатной койке, и Эрик, недовольно покосившись на лакея, все же пожалел его и будить не стал. Бедолага Йенс не слишком хорошо переносил морскую качку, и хотя последнюю неделю погода стояла изумительная и приступов тошноты у слуги не было, всё же барон оставил его отдыхать спокойно. Чем больше Йенс спит, тем легче перенесёт путешествие.

Арт, за эти годы превратившийся в солидного и несколько ленивого пса, недовольно чихнул и мотнул башкой: ему тоже не нравилось сидеть в душной каюте. Но спорить с хозяином он не мог. Отправился на свою подстилку и, грустно уложив морду на вытянутые лапы, широко зевнул. Так широко и громко, с таким тоскливым подвыванием, что Йенс заворочался на койке.

Барон подошел к иллюминатору, распахнул тяжелую полированную раму и дал ворваться в каюту легкому морскому бризу. Уже третий день судно шло вдоль берега, и, по сути, вся тяжесть морского путешествия осталась позади. Ещё через три-четыре дня они подойдут к Лирейскому порту, а оттуда, прикупив парочку коней, до Роттенбурга доберутся дней за пять. Это если повезет с караваном.

К сожалению, путешествовать так, как он путешествовал в семнадцать лет: без багажа, слуги и охраны в этот раз Эрик не сможет: слишком велик был багаж, который он вёз. Он снова недовольно поморщился, представляя, сколько телег придется нанять в Лирейском порту и сколько денег переплатить сверх необходимого. И как зверски будет торговаться Йенс, ворча на хозяина за расточительность. Впрочем, Эрик вполне признавал, что неустанные заботы лакея о содержимом кошелька хозяина весьма способствовали тому, чтобы кошелёк этот никогда не пустел.

Сам Эрик вовсе не был скуп или слишком расточителен. Но за годы, проведённые при Джамирском дворе, он привык к тому почтению, которое оказывают окружающие. К тому, что торговаться не нужно, лишнего и так не возьмут. А вот путь домой показал, что великое искусство экономии всё и полностью прибрал себе Йенс, а хозяин просто отвык от того, что торговцы могут лукавить.

Впрочем, все эти проблемы были мелкими, неприятными, но и не слишком сложными. По возвращении Эрика ждало гораздо более серьезное дело – его собственная жена. Та самая нахальная девчонка, которая ухитрилась разбить ему нос в первую брачную ночь.

Барон невольно улыбнулся, вспоминая это знаменательное событие и свое ощущение, когда он смотрел на девочку снизу вверх, искренне почитая ее взрослой женщиной. А ведь, по сути, эта самая Эльза даже на год моложе его. Сейчас предстояло решить, как максимально аккуратно оформить развод с девицей.

«Тех денег, что оставались, должно было хватить ей одной на несколько лет скромного существования. Разумеется, придётся хорошо заплатить за то, чтобы совесть потом не мучила, что я бросил беспомощную женщину. Но она еще совсем не старуха. А с тем приданым, что я смогу ей дать, имеет все шансы удачно выйти замуж. Пожалуй, обзаведясь знакомыми, я смогу и сам подыскать ей подходящего мужа. Какого-нибудь купца средней руки, для которого сотня золотых – дар небес.». Барон снова усмехнулся, поймав себя на том, как легко он мысленно распорядился сотней золотых.

«Надеюсь, эта девочка все же установила памятник матери…», – эта мысль периодически всплывала у него в памяти все эти годы и, пожалуй, была даже более весомой причиной вернуться в Роттенбург, чем его нелепая женитьба. В конце концов, в Джамире никого особенно не интересовало его семейное положение.

***

Почти семь лет назад шестнадцатилетний господин барон устроился юнгой на корвет «Неустрашимый». Романтика морских путешествий, которая так влекла юнца, погасла буквально в день отплытия корабля. Юный барон был слишком изнежен любящей матерью, чтобы мужественно переносить тяготы походной жизни. Ему было тяжело всё: и не слишком вкусная пища, которая со временем стала только хуже, и гамак в душном трюме, где даже по ночам кто-то ходил, ссорился или громко храпел. И, разумеется, тяжёлая работа, которой его щедро награждали. А ещё через пару дней, первый раз отведав боцманского линька, он тихо рыдал, спрятавшись за большую катушку смоленого каната.

Первое плавание оказалось не самым тяжким. “Неустрашимый” перевозил войска, и скучающие солдаты, те, которые не слегли от качки, забавлялись с Артом и подкидывали Эрику то кусок белого сухаря, то хрупкий кусочек сахара, а то и мелкую монетку. После высадки войск стало сложнее.

Втягивался в службу мальчишка тяжело и с большим трудом, сильно теряя в весе почти ежедневно и учась самым обычным, привычным любому матросу делам. Скорее всего, он постарался бы сбежать в первом попавшемуся порту, чтобы вернуться домой под крылышко к жене и Берте. Только теперь он оценил, как там было замечательно! Никто не заставлял работать, он мог спать в чистой