Волшебство с ароматом кофе - Виктория Серебрянская

число. Если бы камеристка попыталась меня поддержать в моих начинаниях, я бы все поняла и была бы просто счастлива. Но нет же! Нора решила утешить меня в том, что супруг сразу после первой брачной ночи отправился инспектировать не выпускающую нас в море завесу! За это и получила. Я еще не успела забыть то, как она поспешно подложила меня в постель к едва разбуженному супругу. И для меня не было аргументом, что в этом мире так принято. Я не хотела принимать подлость и трусость как данность.

Мартиниана я увидала только за ужином. Где снова мы сидели за разными концами стола, будь проклят местный этикет! Чтобы поговорить с ним, вернее, попросить о такой возможности, мне пришлось орать на всю комнату, когда принц закончил ужин и встал из-за стола, иначе я не успевала его перехватить:

— Мартиниан! Подождите!

Принца перекосило. А у меня оборвалось сердце: вот сейчас возьмет и откажет! Что тогда?

— Что стряслось, мадам? — ледяным тоном поинтересовался у меня Мартиниан, дождавшись, пока я подойду к нему поближе.

С запозданием я вспомнила, что во дворец принц вернулся хмурый, если не сказать злой. Еще и я сейчас совершенно точно допустила какую-то ошибку, чем выбесила его окончательно. Наверное, лучше было бы подождать с разговором до утра, пусть бы успокоился. Но как говорится, хорошая мысль всегда приходит с опозданием. Теперь уже поздно сожалеть о содеянном.

Собравшись с духом, я улыбнулась мужчине, почти физически ощущая, какой виноватой выглядит моя улыбка:

— Извините… Ваше Высочество! — выдавила с некоторой заминкой, понимая, что я вообще не в курсе, как обращаться к Мартиниану на людях. Мы вроде как супруги. Но при этом он принц… Как все сложно! Отмахнувшись от одолевавших меня сомнений, я решительно выпалила: — Простите, что отнимаю время после сложного дня! Но я сегодня просила у Пека несколько бочек и пару матросов в помощь, а он отказал. Сказал, что требуется ваше разрешение…

Я осеклась. Потому что лицо Мартиниана после моих слов не то, что окаменело, а заледенело. Казалось, на нем можно хранить молоко, и оно не прокиснет. Глаза мужчины полыхнули опасным огнем:

— Матросов? Вы в своем уме?

Я растерялась:

— Ну да… А как еще я могу переместить тяжести?

На лице Мартиниана заиграли желваки. Он шумно втянул носом воздух и отчеканил:

— Вот скажите Пеку, что, откуда и куда нужно переместить, и он сам все сделает!

С этими словами мой как бы супруг развернулся и покинул столовую, громко топая каблуками сапог. А я осталась стоять и смотреть ему вслед. И что это только что было? Почему я не могу сама сказать матросам, что, откуда и куда переносить? Так же проще, чем играть в сломанный телефон!

О коротком и непонятном диалоге с Мартинианом я раздумывала всю дорогу до своей комнаты. Но так и не смогла понять, что сделала или сказала не так. А в самой комнате пришлось отложить размышления на потом, так как там меня ждала радостно улыбающаяся Нора, ванна и… очередное кружевное белье! И для меня это едва не оказалось последней каплей.

Первым порывом было наорать на чересчур усердную служанку, стремящуюся угодить не тому. Не знаю, каким чудом я сумела сдержаться. Даже против кружевной сорочки не стала протестовать — опасалась сорваться и устроить безобразный скандал. А Нора так ничего и не поняла: уходила счастливая, словно это не я была замужем за принцем, а она. Впрочем, если подумать, ее хозяйка едва ли не самая первая дама в королевстве. А рождение ребенка только бы укрепило мои позиции. Потому и ходила Нора гордая, как павлин: положение личной камеристки принцессы делало ее выше всех остальных слуг. Вне досягаемости ее бывшего супруга. И несомненно льстило самолюбию.

Мартиниан, ожидаемо, ко мне не пришел. Точно знаю, потому что долго лежала без сна. Не потому, что ожидала липового супруга. А потому что судорожно искала выход, как быть с кофе. Сдаваться я не собиралась. Не на ту напали! Допустим, для сбора урожая я могу взять в кладовых плетеную корзину. Когда обшаривала с матросами подвал, видела несколько таких. Выбрать самую плотную. Или выстлать ее дно широкими листьями, и вот уже есть в чем переносить во дворец ягоды. Дальше мне нужно было делать выбор. Первоначально я собиралась сложить мытые ягоды в бочки для процесса ферментации. Ибо сомневалась, что в климате острова я смогу правильно высушить целую ягоду. Но теперь, из-за Пека, от этого придется отказаться. И как-то сушить ягоды целиком. А потом еще ломать голову, как удалить с зерна высохшую мякоть. Куда проще было бы проферментировать кофе в бочках, вымыть и после этого уже сушить…

Я так и уснула вся в мыслях о кофе, не придя к определенному решению. А проснувшись поутру, подскочила, сама собралась, кое-как закрутив волосы в простую косу, и помчалась изучать дворец на предмет поиска места просушки будущего урожая. В идеале требовалась открытая терраса, на которую в случае непогоды не попадет дождь. И так увлеклась осмотром, что пропустила завтрак. Да и то, что меня попросту потеряли: не обнаружив меня за столом, Мартиниан расспросил Нору и снарядил целый отряд на поиски меня. На этот отряд я и наткнулась, выйдя после целого утра бесполезных блужданий назад в центральный холл. На мою беду, отряд возглавлял сам Мартиниан.

— Где вас носило, мадам? — сердито поинтересовался принц, беря меня под локоть. Пока остальные старательно делали вид, что их здесь нет. Или что они — мебель.

За чуть больше, чем сутки мнимый супруг и Нора меня так достали, что я огрызнулась, не успев подумать, а стоит ли вообще себя так вести:

— Гуляла!

Мартиниана перекосило.

— Эмма!.. — Угрозу в его голосе не услышал бы только глухой. — Не испытывайте мое терпение! Я ведь могу запереть вас в комнате и лишить любого общения. Кроме вашей камеристки!.. Пока вы — моя супруга…

— Оставьте меня в покое! — в свою очередь разозлилась я и выдернула локоть из мужских пальцев. На коже после этого вполне могут остаться синяки, но меня это не беспокоило. — Я ни на что не претендую! Расторгнете наш брак — только обрадуюсь! Так что перестаньте меня контролировать! Не хотите помогать — не надо! Я сама найду подходящее место для сушки, сама высушу ягоды и обжарю зерно! Только не лезьте ко мне со своими запретами!

Если бы Мартиниан по-настоящему был самодуром, из этого разговора получился бы только шикарный скандал. А мне в итоге пришлось