Волшебство с ароматом кофе - Виктория Серебрянская

Глава 10

Утром я проснулась раньше, чем пришла камеристка. Чуть ли не впервые с момента моего попадания в этот мир. Успела подняться, привести себя в порядок и уже заканчивала одеваться, когда медленно приоткрылась дверь, едва слышно скрипнув петлями, и в комнату на цыпочках прокралась Нора с блуждающей улыбкой на губах.

Если честно, эта улыбка меня почему-то разозлила. Вот чему, спрашивается, Нора улыбается? Тому, что вчера Мартиниан собирался применить ко мне силу? Вряд ли после публичной демонстрации отношения ко мне за ужином кто-то мог подумать иначе.

Разглядев, что постель пуста, камеристка перестала улыбаться, остановилась и недоуменно огляделась. А заметив меня, поспешила присесть в книксене:

— Доброе утро, ваша светлость! Позвольте, я вам помогу!

Я как раз воевала с волосами, что для меня, привыкшей к фену, плойке и прочим благам цивилизованного мира, было непросто. А потому, несмотря на обуревавшую меня злость на Нору, даже и не подумала сопротивляться, передала служанке расческу с затаенным облегчением.

Пока камеристка меня причесывала, в зеркале то и дело мелькали ее горящие от любопытства глаза и прикушенная губа. Похоже, Нора боролась с собой, чтоб не спросить, как прошла ночь. Я не собиралась облегчать ей жизнь. Возможно, мое поведение было неправильным, некорректным, но я ничего не могла с собой поделать. Как бы ни старалась сдержаться, а раздражение на камеристку, которая вместо того, чтобы меня поддержать, с готовностью принялась обряжать меня к первой брачной ночи с жестоким мерзавцем. Это хорошо, что вместо Альфреда оказался Мартиниан, хорошо, что ему все же не чуждо некоторое благородство. Что бы я делала, если бы реально оказалась на острове с младшим принцем? В общем, правильно это было или нет, но я обижалась на весь белый свет. И вот так, мелко вымещала на Норе свое недовольство. Скорее всего, это не делало мне чести. Но справиться со своими чувствами я не могла.

Во время разговора с Мартинианом прошлым вечером во мне словно плотину прорвало. Я с огромным опозданием начала жалеть себя и утраченную жизнь. Может быть, тому виной было накопившееся напряжение, может быть — я, наконец, осознала, сколько трудностей у меня еще впереди. А возможно банально это был предменструальный синдром. И это пришло мне в голову, лишь когда я шла по коридору по направлению к столовой. Я вдруг сообразила, что в этом мире нахожусь уже больше месяца, а женских дней у меня еще не было. И чтобы это значило? Сбой цикла вследствие всех потрясений? Или прежняя хозяйка тела с кем-то успела нагрешить? От последней мысли меня прошиб холодный пот. Вот только этого мне еще и не хватало! Если это окажется правдой, Мартиниан меня со свету сживет!

За завтраком расположились в том же порядке, что и вчера. То есть, я и Мартиниан на разных концах стола. Правда, сегодня за столом было больше народу. Пришли даже Клайд и Нора. Так что одинокой и заброшенной я себя уже не ощущала. Хоть и настроение было где-то ниже подвального этажа. Особенно от любопытных взглядов исподтишка, которые я то и дело ловила на себе.

Насколько я поняла, за столом отсутствовали только дежурные, находившиеся на корабле. И после завтрака Мартиниан в сопровождении Линнарта собрался побывать на корабле и у магической завесы. Чем буду заниматься я, никого не интересовало. Так что, доев, а вернее, доковыряв то, что лежало на тарелке, я отправилась в рощу кофейных вишен. И даже Нора, отвлекшаяся в этот момент на разговор с Клайдом, не бросилась меня догонять. Стало обидно и одиноко. Вот зачем, спрашивается, Линнарт настоял на побудке Мартиниана? Как было без него хорошо!

О том, что я собиралась сегодня расспросить Нору, чтобы выяснить, каким еще бизнесом можно в этом мире заработать себе на жизнь, я вспомнила только на полдороги к роще кофейных вишен. И сразу же позабыла, потому что… Потому что увидела первые розовеющие вишенки на ветках! Урожай начинал спеть! Мне срочно нужно было думать о том, как и куда собирать спелые ягоды!

Обратно во дворец неслась как угорелая. Подобрав юбки выше колен. Будто за мной гналась стая голодных волкодлаков. Но перед этим я обошла все деревья в роще и пришла к выводу, что на острове растет сорт вишни с красной кожицей после вызревания. Хорошо или плохо это, я пока не знала. Очевидно было одно: отобрать спелые ягоды будет совсем просто. По цвету ягод.

— Пек! — с порога заорала я, едва ворвавшись во дворец.

Кривоногий боцман появился из того прохода, который вел к нашим комнатам и спуску в подвал, хмуро на меня посмотрел:

— Да, ваша светлость?

Боцман, по-моему, в принципе не умел улыбаться. Но сейчас мне на это было плевать. Мне требовался его профессионализм:

— Пек, мне нужна твоя помощь! — запыхавшись, заявила я. После бега дыхание восстанавливаться не спешило, слишком быстро я возвращалась во дворец. — Нужны бочки и несколько матросов мне в помощь!..

Меня вообще не удивил хмурый и подозрительный взгляд боцмана, которым он меня наградил. А вот через его вопрос я словно споткнулась:

— Его Высочество разрешение дали?

Если бы Пек меня с размаху треснул пыльным мешком по голове, я бы и то не так поразилась. У меня после слов боцмана вообще возникло ощущение, что я с размаху влетела в бетонную стену.

— А при чем здесь его высочество? — с подозрением поинтересовалась, уже чуя, что просто не будет.

— Без разрешения Его Высочества ничего не дам! — отрезал Пек, заложил руки за спину, развернулся и вразвалочку потопал туда, откуда пришел. А я осталась стоять и шипеть от бессильной злости. Проблема нарисовалась там, где я ее вообще не ждала.

Ну ладно, собирать ягоды я могу и сама. Не переломаюсь. Тем более что массово они все равно не зреют, а мне больше нечем заниматься. Но что делать с посудой? С местом для обработки и хранения ягод?

Как ни крути, а все упиралось в разговор с Мартинианом. Что мне делать очень и очень не хотелось. Я вполне справедливо опасалась, что принц прикажет мне сидеть на попе смирно. А я не могла, не хотела угробить такой чудесный подарок судьбы!

Мартиниана не было во дворце до самого вечера. Все это время я металась по комнате, как загнанный в клетку лев, стремящийся выбраться на свободу. Сунувшаяся было ко мне с утешениями, Нора получила по первое