Милость крестной феи - Мария Заболотская

совсем не любишь! Тогда я жалел, что это с нами случилось, и больше всего хотел, чтобы мы никогда не встречались… А теперь… теперь я печален, но ни о чем не жалею.

– И я, – сказала Эли, улыбаясь. – Может, нам и не суждено быть вместе, но я так рада, что узнала тебя!

И они, не размыкая рук, отправились на поиски господина Эршеффаля, Одерика и Маргареты, не решившись беспокоить сердитых слуг расспросами.

Глава 28

Искать долго не пришлось – вскоре они услышали отзвуки разговора и увидели отблески света: хозяин дома, расположившись в своем кабинете, вел горестную беседу с Одериком и Маргаретой, подливая им в бокалы славное старое вино, крепостью не уступающее наливкам, имеющим хождение в Лесном Краю. Как было сказано выше, никто из них не верил, что у истории этой возможен сколько-нибудь счастливый исход. Оттого у господина Эршеффаля были красны не только щеки, но и глаза, Одерик молчал с каждой минутой все мрачнее, а бедная Маргарета тихо роняла слезы, отворачиваясь ото всех, – но разве могла эта безыскусная хитрость кого-то обмануть?

Стоило Эли и Ашвину показаться на пороге, как остатки сдержанности улетучились: Маргарета, разрыдавшись, обняла юношу, приговаривая: «Прости, прости меня, милый добрый мальчик», господин Эршеффаль шумно утер нос кружевным платком, и только Одерику волнение не помешало заметить, что его дочь держит своего спутника за руку.

– Прости, что обрекла тебя на несчастье! – повторяла Маргарета, гладя волосы Ашвина. – Ты этого вовсе не заслужил! Это все я, я виновата…

– Ох, матушка, но мы вовсе не виним тебя! – воскликнула Эли, обнимая Маргарету. – Если бы не ты – мы бы с Ашвином никогда не встретились!

– Я буду вечно благодарен вам за это, сударыня, – искренне прибавил к этому принц и тоже обнял опешившую женщину.

– Но… но… – Маргарета с недоумением и надеждой смотрела на них, утирая заплаканные глаза. – Вы хотите сказать…

– Мы хотим сказать, – объявила Эли, – что волшебству не удалось ничего испортить и мы с Ашвином любим друг друга.

Маргарета охнула, господин Эршеффаль едва не выронил бокал с вином, а Одерик, расхохотавшись до слез, промолвил:

– Какие замечательные дети! Вы только посмотрите на них – влюбляются, как и положено в их возрасте, безо всякой помощи магии! До чего же хорошо, когда обычная жизнь идет своим чередом и чудесам в ней не остается места…

– Как же я за вас рада! – вскричала Маргарета, тоже смеясь сквозь слезы и расцеловывая в щеки и Эли, и Ашвина. – Вы прекрасная пара, лучшего жениха для Эли я и представить не могу. И вовсе не потому, что Ашвин – принц! Ох, как глупа я была, когда думала, что это – самое главное…

– Но мы все равно не можем быть вместе, – перебила ее дочь, и голос ее зазвенел, выдавая то, какой высокой ценой ей дается спокойствие.

– Именно потому, что я принц, – продолжил Ашвин, невесело усмехнувшись.

– Да что же это такое! – взревел тут господин Эршеффаль, все это время вертевший головой, чтобы не пропустить ни слова, и успевший побагроветь до самых кончиков ушей. – Вы опять за свое?!

– Но ей и правда не место в большом городе… в столице… – Ашвин развел руками. – Для Эли такая жизнь – еще хуже проклятия!

– А он не может остаться со мной, потому что у него теперь есть долг королевской крови, – сказала Эли.

И они, понимающе улыбаясь, взглянули друг на друга с такой тоской, что Маргарета вновь всхлипнула, а Одерик, отставив в сторону вино, обреченно пробормотал: «Да уж, это еще безнадежнее, чем проклятие…»

В кабинете на некоторое время воцарилась тишина, нарушаемая только тихим плачем Маргареты. Нарушил ее в конце концов господин Эршеффаль, непрерывно морщившийся, хмурившийся и постукивавший пальцами о столешницу, то есть проявлявший все признаки душевного смятения и внутренней борьбы.

– Довольно! – наконец вскричал он, хлопнув по столу ладонью так, что все бокалы и бутылки зазвенели. – Ну и ночка! Да мне никто не поверит, если я вздумаю об этом рассказать!.. Может, оно и к лучшему…

И с этими словами он, поднявшись с места, шагнул к Ашвину, глядя на юного принца с высоты своего немалого роста.

– Позвольте, ваше высочество, – пророкотал он, – вновь говорить с вами как со своим воспитанником, а не как с будущим королем.

– Как скажете, почтенный крестный, – ответил Ашвин, склонив голову.

– Возможно, кое-кто снова скажет, что я малодушно преследовал собственные цели, когда решился дать вам один небольшой совет, – начал господин Эршеффаль, косясь взглядом куда-то в сторону. – Но еще возможнее, этот кто-то промолчит, ведь вы теперь для него скорее помеха… – И он снова отпил вина, а затем принялся утирать платком лоб.

– Продолжайте, прошу вас, – сказал Ашвин, удивленный не столько крамольностью этих речей, сколько тем, что опекун решил в кои-то веки побыть с ним откровенным.

– Так вот… – Господин Эршеффаль мученически вздохнул. – Вы, должно быть, не расслышали, как я пытался воспрепятствовать вашим намерениям, когда вы предлагали руку и сердце юной даме… Поверьте, я делал это вовсе не из злых побуждений, и к тому же я не знал, что от этого зависит ее жизнь!

– Да, пожалуй, мне было не до того, – согласился принц.

– Как бы то ни было, я весьма рад, что вы спасли девочку, – сказал Эршеффаль, и слова эти прозвучали внезапно куда искреннее, чем добрых две трети сказанного им до этого. – Но вам бы следовало знать, что по законам нашего королевства вы, как наследник трона, не имеете права жениться на особах, не состоящих в родстве с королями или же прочими правителями. Эта добрая семья, с которой я был счастлив познакомиться, – он повернулся к Одерику, утешавшему Маргарету, – достойна всяческого восхищения, но, как мне кажется, вряд ли в их жилах найдется хотя бы одна капля королевской крови…

При других обстоятельствах Ашвин наверняка бы заявил, что Эли и ее родители в его глазах выглядят достойнее, чем все короли и императоры мира, вместе взятые, но ему начало казаться, что он понимает, куда клонит хитроумный господин Эршеффаль, – и потому он промолчал, чувствуя, как сердце забилось быстрее от доброго предчувствия.

– И представьте себе, что бы могло случиться, если бы вы, не зная об этом, скоропостижно женились на неподходящей девушке! – продолжал господин Эршеффаль, покраснев до кончиков ушей от осознания собственной изворотливости, которая к тому же могла послужить в кои-то веки доброму делу. – Ужасно! Катастрофа!.. Вы и ваши потомки немедленно лишились бы права на трон – окончательно и бесповоротно. Согласно закону, заметьте… И единственное, чем я мог бы вам помочь, – так это назначить от своего имени содержание, которого хватило бы на скромную тихую жизнь где-то в лесной глуши…

А пока Ашвин, онемев от восторга, силился что-то сказать, Одерик, переглянувшись с улыбающейся Маргаретой, восхищенно заметил:

– Ну вы и пройдоха, сударь!

– Мы даем свое родительское согласие, – торопливо прибавила к этому Маргарета. – Пусть женятся как можно быстрее!

– Крестный! – вскричал Ашвин, обнимая Эли и кружа ее по кабинету. – Ах, крестный… Да вы совершили самое большое чудо в этой истории!

– Только никогда и никому об этом не рассказывайте, – умоляюще сказал господин Эршеффаль, оглядываясь по сторонам. – Я давно уже понял, что не желаю входить в историю – ни как герой, вернувший на трон короля, ни как безнравственный подлец, лишивший королевство наследника…

– Я полагаю, госпожа Беренис что-нибудь придумает и трон не будет долго пустовать, – отмахнулся Ашвин. – Наверняка у нее на примете есть кто-то, куда более подходящий на роль правителя!

И он принялся хохотать так заразительно и искренне, как только может хохотать человек, избежавший чего-то воистину ужасного. Вместе с ним хохотала и Эли, а еще, конечно же, они обнимались и целовались бесчисленное количество раз – не забывайте, что наш герои были совсем юными влюбленными людьми, успевшими за одну ночь несколько раз попрощаться навеки и вновь обрести друг друга.

– Удивительно! – сказал Одерик, отпив в очередной раз вина, которое разволновавшийся господин Эршеффаль разливал теперь вдвое щедрее. – Происходило столько всего волшебного, магия была повсюду, куда ни плюнь, – но самое полезное из чудес сотворилось скучнейшим образом – из пресной буквы закона!