Обретая себя - Екатерина Котова

более подходящий вариант. Все как вы женщины любите: с оттяжкой, медленно и мучительно. И по делу.

Я вопросительно на него посмотрела, а он кивнул в сторону сумки.

— Считаешь, я хочу мести? — закопошилась в мокром нутре.

— Разве нет?

— Нет. — ответила я, глядя мужчине в ледяные глаза. Это было честно.

Он разорвал контакт:

— Посмотри, там есть кожаный сверток.

— Этот?

— Да.

Я раскрыла реквизит. Внутри лежала игла и специальная нить. Набор был для лекаря в полевых условиях.

— Нет. — охнула, понимая, что он хочет. — Я даже толком вышивать не умею. Это плохая затея. Даже на практике в Даркмурте избежала этого жуткого момента.

— Брось, всех росс учат шить.

— Я исключение. Ты видел мои стежки? — возмутилась предложению. Я, конечно, не падала в обморок от вида крови, но шить на живую — мероприятие не из приятных.

— Уверен, ты прекрасно можешь заштопать рубашку.

— Ты не рубашка. — упорно отбрыкивалась я от сомнительной участи вспомнить уроки мадам Тиссо.

— Эверис!

— У тебя останется жуткий шрам. — ввинтила я достойный аргумент.

— Все равно. Одним больше, одним меньше.

— Я…

— Шей! — рявкнул он на меня. — Пока мы спорим, магия вместе с кровью утекает в бездну!

— Я бы попросила написать бумагу, что «претензий не имеешь». — стала вдевать нитку в ушко и только с пятого раза попала, руки были мокрыми и тряслись как у пьянчужки, — А то потом скажешь, что тебя пытала бывшая почившая супруга и отправят меня на мериловые рудники даже без оправдательной записки.

— Претензий не имею. — послушно повторил он. — Если хочешь, оформлю тебе орден по возвращении. — усмехнулся он и зажал деревянную рукоять походного ножа в зубах. — Давай. — невнятно проговорил он.

— Письменно. — отметила этот нюанс и поднесла острие к коже. Ну… с Духами! Не стала оттягивать неизбежное и просто стала быстро штопать, нарочито несмотря на лицо Рея, иначе мне бы самой дурно сделалось от всех эмоций, что оно отражало. Хотя, к его чести, скажу, что он стоически терпел и даже не сильно шипел.

— Все. — завязала я узел и, взяв у Рея ножик, отрезала нить. Получилось, в целом, не так уж и плохо.

— Мазь. Теперь положи ее на рану. Быстрее!

— Не кричи на меня! — рявкнула в ответ на нервах, но подчинилась: зачерпнула темно-зеленую вязкую субстанцию и аккуратным слоем прошлась по шву. Под воздействием чудодейственной мази рана точно слиплась. Рейдар облегченно выдохнул, похоже лекарство имело эффект анестезии, и подполз чуть ближе. Мужчина откупорил деревянную заглушку у небольшого пузырька в темно-коричневом стекле без опознавательных надписей и резко вылил себе в рот. Тоник? Регенерант? Не знаю, но ему точно стало легче.

Дождь усилился новой волной. До меня даже стали долетать капли, что падали в отверстие пещеры и скатывались под наклоном вниз в узкий разлом. Звук ручья, что уходил горной артерией куда-то вглубь убаюкивал, а треск костра создавал ощущение тепла и условной сухости. Верхнюю рубашку мне пришлось снять и расстелить возле огня, также поступила и с мужской. Портки благоразумно решила оставить. Фарансийское белье и так не оставляло простора для фантазии. Но, собственно, кого здесь стесняться? Бывшего супруга, который видел меня и в более пикантном разоблачении?

— Хитрый ход. — прокомментировал он мой выверт. — Кровь точно даст отток от ранения.

— Предлагаешь мне сидеть в мокром?

— Портки же ты снимать не стала.

— Хочешь, чтобы я сняла штаны? — изогнула я бровь, и мы усмехнулись нелепому разговору.

Через какое-то время высох и потник, и одежда. А Рей даже немного вздремнул, ну или вырубился от болевого шока, кто знает. Когда мужчина очнулся, я поспешила подложить под него нехитрую сухую подстилку.

— Рис…

— М? — старалась бережно уложить его на потник.

Он замолчал, точно раздумывал, как хотел облечь мысль в слова, а затем просто выдохнул:

— Прости меня.

Неожиданно.

— Решил раскаяться на смертном одре? — усмехнулась и тоже села рядом, зацепив краешек «подстилки».

— За тюрьму. Это было… жестоко и подло. — не повелся он на мой юмор.

Я немного помолчала, подбирая ответ.

— Знаешь, я ведь сама себе хозяйка. Попала в застенок, значит, сама виновата. — не стала я тыкать его в больное место. Когда человек раскаивается — это ни к чему. — К тому же, мы считай друг другу чужие люди. — назвала я все своими именами.

— До сих пор в голове не укладывается… — он не продолжил, словно задумался о чем-то, но я сама выбрала продолжение.

— Что угодила? — усмехнулась, — Да, это был жуткий прокол. И надо было к вам в край фьордов сунуться. Знала же, что дурная затея.

— А до этого, где была? — задал мужчина вопрос, вокруг которого стоило ходить аккуратно.

— В Мангольдии. — чуть поразмыслив, ответила правду.

Мы замолчали, слушая треск костра. Через какое-то время я подбросила еще мокроватых веток. Пламя недовольно затрещало, плюнув вверх небольшой сноп искр, не желая брать в топку влажный «корм».

— Как считаешь? Что сейчас происходит? — спросила я, поправив длинной палкой, развалившийся «шалашик».

— Хаос, который люди срединного мира пытаются упорядочить. А, в целом, война.

Страшное слово было озвучено.

— Знаешь, так странно осознавать, что наши народы вступили в бойню на фоне разворачивающейся катастрофы.

Он хмыкнул:

— Особенно удивляет тот факт, что мы сейчас с тобой вместе, хотя должны быть по разную сторону баррикад, учитывая обстоятельства.

— Кто такое сказал? — его слова насмешили.

— Политика.

— Разве возможно по щелчку пальцев возненавидеть народ?

— Можно. — со знанием дела подтвердил мне массу исторических фактов. Вопрос был риторическим, но мне искренне не понятен. — Ты ведь читаешь прессу.

Тут он был, конечно, прав. Ненависть будто специально разжигалась между россарийцами и гольдами последние года.

— Да, но я не испытываю агрессии к другой нации, расам. — задумалась и добавила, — Ну может, троллей и орков стараюсь обходить лишний раз, но это исключительно из-за их странного ко мне отношения. — северянин изогнул бровь, а я помахала головой «мол, проехали», — А так в целом, каждая душа имеет право быть здесь.

— В этом ты права. Беда в том, что не все это понимают. Большинство живут стихийной жизнью. Слушают то, что говорят и едят то, чем их кормят.

— Возможность понимать дорогого стоит. — добавила я.

— Это да, особенно если ищешь пути этого знания собственной шкурой.

Мы замолчали каждый о своем, а затем, когда ветки прогорели он продолжил:

— Знаешь… похоже мы близки к развязке финала нашего путешествия.

— Почему?

— Ты знаешь, что ты вырвала буквально зубами у вождя Кин-Хау?

В голове тут же пронеслась картинка, будто видение из прошлой жизни.

Я пожала плечами.

— Это артефакт с очень сильными свойствами. Не знаю… будучи собакой я ощущала