Подработка на том свете - Татьяна Геннадьевна Абалова

на раз разбирается. Только покажет, что ждет на том свете, сразу в чувства приводит.

– Мне как–то не хочется, чтобы лорд Онфер видел, в каких условиях в деревне живут. Да и папа…

– Не хочешь Фера, позови Дисе.

– Еще лучше.

– А чего? Дисе в самый раз. Он еще о твоей маме что–нибудь доброе поведает, душу отцу успокоит. Ви не зови, еще подерутся. Он вспыльчивый, сразу в драку, если слово плохое о Марине услышит. А у отца небось обида на нее? Бросила вас, думает?

– Так и есть, – я вздохнула. – Он запил после ее исчезновения. Все потерял. И работу, и дом, и… меня. Кстати, – я снова взялась за вилку. – Говорят, ты подглядывала, когда наши с личем сражались. Как это было? Если тебе не хочется рассказывать или неприятно вспоминать, то не говори.

Маша вздохнула.

– Это была страшная битва. Кровь, кишки, ужас.

Я сделала большие глаза и в волнении прижала пальцы ко рту. На лицо поварихи опустилась тень пережитых потрясений.

– Лич думал, что он силен, все мы ему на один зубок. И пойдем, как овцы, на заклание. Только пальцем помани. Я тоже была уверена, что пришел мой последний час. Знаешь, – Мария наклонилась ниже и перешла на шепот, – что было самым мерзким?

– Что? – я тоже легла на стол.

– Когда директор понял, что играть больше не стоит, что его раскусили, он сбросил людскую личину. Тесно личу, оказывается, в шкуре человека. И поперло его в разные стороны. Разбух, как покойник, долго лежавший в воде. Одежда полопалась, следом кожа, а сам он сделался склизким и страшно вонючим… – повариха, видя мою реакцию, покачала головой, подтверждая, что все именно так, как я себе рисую.

– Ужас, – выдохнула я.

– …но жопка его так и осталась размером с кулак! – повариха, в глазах которой плясали черти, победно выпрямилась.

– Да ну тебя! – я ударила ее по руке.

– Чистый урод! Вот тебе крест, – она заправски перекрестилась. – Тело словно плесневелый комок теста на сто пудов, пасть с гнилыми зубами, шеи нет, и все это держится на двух то–о–оненьких ножках. Вот тут я не выдержала, рассмеялась. Чем и разозлила его. Пришлось прятаться под стол.

– Фу! – произнесла я, представив обрисованного поварихой урода. Почему–то думала, что личи худы, темны лицом и злы, а тут какой–то колобок–мутант. – А ты не боялась, что отправишься вместе с Вуртуччи в Ад? Сегодня тебя чуть не унесло следом за цирковыми.

– Я о себе и подумать не успела. Все так быстро завертелось! Сначала нас запер дом, и я посмеялась над личем. Потом он начал бесноваться, пытаясь выбраться из ловушки. Сила у поганца оказалась так велика, что едва потолок не обрушил. Стены тряслись, стекла одним криком вышиб. Стол, под которым я пряталась, в окно швырнул, словно пушинку, – Маша взяла небольшую паузу, чтобы перевести дыхание. – А сам следом пролезть не сумел! Дом не выпустил.

– Молодец какой наш дом, – похвалила я важного члена семьи. В серванте звякнули тарелки.

– Видела бы ты, во что превратилась кухня. Когда лич понял, что с домом ему не справиться, сколько не громи, решил здесь забар–р–рикадироваться. Тьфу ты, едва выговорила! – Маша с душой сплюнула. – Стены тут же оплела плесень, пол покрылся слизью, и все это источало такой мерзкий запах, какой мне еще не приходилось чувствовать. Была бы живой, умерла бы. Вот тут я малость струхнула. Как бы лич не злился, меня почему–то не тронул, а, значит, была я у него вроде…

– Заложника? – подсказала я.

– Нет. Съестного припаса. Раз сразу на нас с тобой не кинулся, то, выходит, перед тем, как в дом заявиться, лич где–то подкрепился. Короче, я второй раз прощалась с жизнью. Ну, ты поняла. Хорошо, наши подоспели. Ви предупредил, чтобы я закрыла глаза, а я для верности их еще ладонями сверху прихлопнула.

– Как же наши вошли, если лич забаррикадировался?

– Вот прямо здесь, – повариха указала рукой на центр едальни, – разверзся Ад. Гром, молнии, дом ходуном. Я даже слышала, как шумит пламя и кричат грешники. Слизь, что пол устилала, закипела от жара. Хорошо, что я верхом на плиту забралась.

– Бр–р–р, – меня передернуло.

– Лич тоже опешил. Вот тогда–то я пальцы и раздвинула, чтобы поглядеть, почему поганец замолчал, до тех пор же выл без устали. Или это я выла? Прости, деталей уже не припомню. А, оказывается из дыры в полу, весь окутанный серым дымом явился Фер. Я никогда не видела его таким суровым. Рот сжат в линию, из глаз льется тьма. А в руках полыхающий меч. И это… черные крылья за спиной. Он ими не так часто хвастается, как Радис. Есть на что посмотреть.

Я тут же нарисовала себе геройскую картину красавца–демона, пришедшего за своей жертвой. И двери в Ад сразу же настежь распахнул, чтобы не возиться, когда клиент дозреет.

– Вот тут лич и взвыл: «Пощади!». Не ожидал, что до Ада один шаг.

– И Фер его покромсал? – я помнила об ошметках плоти, заляпавших всю кухню. Маша кивнула. – А как же Дисе? Где он все это время шлялся?

– Во–о–он ту дверку видишь? – повариха наклонилась, чтобы я повторила за ней маневр. Я разглядела за барной стойкой небольшую лесенку, ведущую вниз к деревянной дверце.

– Ну, – кивнула я.

– Это ледник. Там мы продукты и пиво храним. Так вот Дисе через него на кухню пришел. Для Смерти запоров нет, ты сама знаешь, но наш умник предпочитает лишних усилий не затрачивать. Пока ключи к замку подбирал, весь промерз. Явился, лампу в руке так трясет, что огонек прыгает – в леднике свет с этой стороны включается, а потому Дисе пришлось светочем озаботиться. Маска с вороньим клювом на бок, зуб на зуб не попадает. Хламида–то на нем тонкая была, одно слово, что одежда.

Я моргнула. Вот же ж! Устал он. Погреться хотел.

Мария удовлетворилась произведенным эффектом и продолжила:

– Посмотрел он, как Фер кухню мечом уделал, плюнул, рукой лениво махнул, чтобы забар–р–рикадированная дверь сама распахнулась, и был таков.

– А Фер?

– А что Фер? Как пришел, так и ушел. Только оставшееся от