Сердца трех. Вторая жизнь фармацевта - Марина Сергеевна Орлова

– Держись от меня подальше, Рафаэль, – строго отрезала я, посмотрев на него требовательно. – Я делаю то же, что и обычно: пытаюсь выжить в этом грёбаном мире, но теперь своими силами.

– Что ты задумала? – напрягся он.

– Скажи, Раф, – помедлив, негромко произнесла я, коря себя за эту слабость. Следовало просто уйти, ведь итог мне известен. Так нет, решила почувствовать себя мазохисткой. Идиотка, прости Господи! – Если я скажу тебе, что нам нужно уехать сейчас же, что все не то, чем кажется, и Зигрид обманул нас и предал твое доверие? Что, если я скажу, что у меня есть сведения, говорящие об этом? Ты поверишь мне? Без вопросов. Поверишь? – посмотрела я на его лицо и горько усмехнулась, видя сомнения.

– Что ты говоришь? – возмутилась Вероника, а Раф задержал девушку, выставив руку на ее пути. – Мой отец ни за что бы не опустился до предательства!

– Если есть хоть одно доказательство, хотя бы косвенное… – начал Раф, отчего девчонка захлебнулась словами и посмотрела на него в ужасе, даже не понимая, что его ответ, вовсе не предательство. Не для нее.

Я же покачала головой и хохотнула. Тиль прижал меня к себе чуть сильнее в знак поддержки. Мне стало совсем немного легче.

– Я должна была убедиться… – проронила я и кивнула Тилю, чтобы он вывел меня из комнаты.

– Аста, это – несправедливо! Я вижу, что ты обижена, но не могу понять, что сделал не так.

– Я не сделала ничего, что могло бы предать твое доверие, Рафаэль. Но сейчас ты мне не веришь. Почему? – в свою очередь задала я вопрос, вновь не сомневаясь в том, что услышу. Я знала, что он сейчас скажет, сама же подкинула идейку и с какой-то болезненной жаждой ждала этого. Все, я, кажется, реально больная.

– Не заставляй меня, Аста. Никому не будет лучше, если я скажу это, – покачал головой Раф.

– Говори, – вложила я в голос приказные нотки и невесело улыбнулась, когда он ответил, стоило только ошейнику пустить искру тока:

– Я знаю, что у тебя нет ключа от моего ошейника. Ты скрыла это от меня, – ответил он. А затем сжал челюсти от гнева и посмотрел на меня тяжелым взглядом. – Я знал это, но не хотел поднимать эту тему. В конечном итоге я сам говорил, что если ты поможешь Зигриду…

– Это он тебе сказал? – перебила я его пламенную речь, которая оказалась слишком эмоциональной. А время, меж тем, поджимало.

– Что? – удивился Раф, а после справился с изумлением, но отвечать на прямой вопрос отчего-то не захотел. – Это ведь правда?

– Ты поверил его словам, – хмыкнула я, что мужчину озадачило и в его глазах появилось сомнение. Увы, слишком поздно. – Не пришел, не уточнил у меня, не захотел поговорить со мной. Просто поверил Зигриду, не требуя от него никаких доказательств. Даже косвенных. А мне – нет. Вот и вся разница, – пожала я плечами. – Мне не нужна твоя благодарность. Мне не нужна твоя вынужденная преданность. Теперь все это не имеет значения. Ставки повысились, и я не смогу доверять тебе, как прежде.

– Аста… – заговорил Раф, но остановился, взглянув в мое лицо, искривленное циничной ухмылкой.

– Чтобы тебе было не так совестно это время, мой последний подарок, – сдернула я с шеи пустой шнурок и бросила к ногам эльфа. – Стой на месте и не смей мне мешать, Рафаэль. Не сходи с места, если тебе или деревенским не грозит опасность. Вечер скоро наступит, терпеть осталось не так долго, далее сам решай. После заката ты освободишься от меня навсегда.

– Аста, ты не можешь просто уйти. Ты не выживешь одна в лесу! – кричал он мне в спину и рычал от боли, когда пытался ослушаться приказа и последовать за мной. Придурок. Только себя калечит. Вот где настоящий мазохист.

– Я не пущу, – встала передо мной Вероника.

– Отойди, – потребовала я. – Ты и твой папаша должны мне, так что свали с дороги. Иначе я могу передумать и забрать Рафа, и он по моему приказу выкосит всех, кто встанет на моем пути, – понизила я голос, чтобы слышала лишь она. Девчонка вздрогнула, бросила взгляд на Рафа, малодушно зажмурилась. А затем отошла с дороги, что привело Рафа в бешенство.

– Аста! – выкрикнул он. – Остановись!

– Было весело, Динь-динь, – махнула я ему напоследок, даже не оборачиваясь. – Теперь эта жизнь принадлежит тебе. Поздравляю!

До конюшни мы с Тилем прошли без происшествий, и только там он все же заговорил:

– Почему ты ему все не рассказала? Он бы поверил, объясни ты ему все. Он же знает о твоей силе, если бы ты рассказала об увиденном в сознании Зигрида, о том, что он решил сдать тебя рыцарям взамен на защиту от работорговцев, у Рафаэля бы и вопросов не возникло.

– У тебя – не возникло вопросов, с Рафом – другая история. А он сделал свой выбор. Мне надоело доказывать свою правоту, когда я ничего плохого не сделала. Как уже говорила, я не совершила ничего, что могло бы пошатнуть его доверие ко мне: следовала правилам, полагалась на него и рисковала по его просьбе. Я ему верила. Он мне – нет. Мне не нужен такой союзник, который будет сомневаться во мне или моих словах в пользу тех, кто ему дороже.

– А Зигрид? Зачем ты ему помогла и продолжила исцеление, когда узнала, что он тебя предаст?

– Своя рубаха – ближе к телу. В его желании защитить то, что ему дорого – нет ничего странного. Я понимаю его мотивы. Понятное дело, что Зигрид бы не стал рисковать остальными ради меня одной. Даже в качестве благодарности. Начни он артачиться, и от поселения не останется и следа. Работорговцы снесут это место, и Раф не спасет, а Зигрид силен лишь в переговорах и достижениях компромиссов. Он ничего не мог предложить, чтобы урегулировать спор. Ничего, кроме меня. И ведь поступил благородно: мог пообещать меня работорговцам, но связался с рыцарями, которые доставили бы меня в столицу, где меня держали бы в платиновой клетке, с принцем в придачу. Если подумать, он мне услугу делает, – хмыкнула