Вас тут не стояло! - Мстислава Черная

с лимоном и медом. Что ж, с таким волшебным зельем у меня есть шансы не слечь с простудой.

Подхватив чашку, я быстренько убралась из комнаты, уселась за прилавком, где было куда теплее, и стала медленно потягивать горячий, ароматный напиток.

На улице всё ещё громыхало, но гром казался далеким, до меня докатывался лишь ворчливый рокот, будто море ворочало прибрежные валуны. Я быстро отвернулась от окна – не хотелось смотреть на косые струи, которые прямо сейчас методичностью профессионального менеджера по клинингу смывали все мои мечты и надежды.

А ведь когда-то я любила дождливую погоду! Что же, теперь одной любовью стало меньше.

Мысли мои крутились по кругу: ничего у меня не получается, и скорее всего, не получится. В этом чужом, незнакомом мире, всё против меня. У меня тут нет никаких шансов.

Вдруг дверь отворилась. Я напряглась. Уж кого-кого, а ночных гостей я не ожидала, тем более в такую погоду, когда хороший хозяин собаку не выгонит.

Визитёр откинул промокший капюшон и оказался моим инспектором. Я невольно отметила, что плащ у него самый обыкновенный, немагический, вон на камзоле, куда дождевая влага смогла добраться, тёмные пятна, хоть и на чёрном фоне, всё равно видны. Волосы у инспектора мокрые, с отяжелевших прядей срывались капли, и все это каким-то невообразимым образом делало его еще красивее.

– Что-то случилось? – напряглась я.

До сих пор он ни разу не являлся так поздно, хотя случалось, надо сказать, много всякого. Что же на этот раз? Впрочем, настоящего беспокойства я не испытывала, слишком уж устала беспокоиться.

– Ничего не случилось. Просто зашел спросить, как вы. Успели до дождя или…

– Или, – хмуро сказала я. – Все разбежались, все закончилось. У меня опять ничего не получилось.

И вдруг меня осенило. Я подняла на инспектора умоляющий взгляд.

– Фиора ведь вам передала бумаги и все, что нужно для ритуала. Получается, вы теперь знаете, как вернуть меня домой. И все для этого есть…

Он попытался что-то сказать, но я его остановила:

– Да-да, конечно, сначала нужно спасти девушку, Марианну. Но потом же можно отправить домой и меня?

Я замерла с нетерпением и трепетом ожидая ответа.

Какое-то время инспектор молчал, потом спросил непривычно тихо:

– А вы хотите… отправиться?

– Ну разумеется! – воскликнула я.

Я же об этом мечтаю с самого первого дня в этой чертовой лавке! Неужели он согласится? Неужели это возможно?

– Понятно… – так же тихо проговорил он.

Затем подошел к прилавку и задал вопрос, которого я совсем не ожидала:

– Что тут у вас самое дорогое?

До меня не сразу дошел смысл его слов. А когда дошел, все равно не смогла поверить услышанному.

– Вы хотите что-то здесь купить?

– Именно, – сухо ответил он.

Я пробежалась взглядом по полкам. Ничего дорогого тут не было. Боюсь, благородный порыв инспектора ничем мне не поможет. Даже если он сметет содержимое со всех полок, включая эту, с бракованной магией, вряд ли этого будет достаточно, чтобы обрести долгожданную свободу. И вдруг я вспомнила: кольцо! То самое, что не показывало мне своей цены, потому как не было покупателя. Может инспектор знает, кому его можно предложить? Я достала кольцо из шкафчика, покрутила в руках и впервые за все это время почувствовала его цену. Пятьсот золотых монет. Ну ничего себе, какую вещицу мне подкинул сундук!

– Боюсь, это слишком дорого, – проговорила я растерянно.

– Это не вам решать, – сухо ответил инспектор. – Показывайте, то там у вас.

Я вернулась к прилавку и протянула ему кольцо. Инспектор переменился в лице и пробормотал:

– Черт возьми, но как… Откуда это у вас? – Он поднял на меня изумленный взгляд.

Я пожала плечами.

– Сундук выдал, в первый же день после уборки. А что? Что-то не так?

– Все так, – я впервые видела инспектора таким растерянным. – Я бы сказал, даже слишком уж так…

Он похлопал себя по карманам, достал кошелек и вытащил из него пять банкнот из толстой бумаги. На каждой было написано «100 золотых монет» и выложил их на прилавок. Я осторожно взяла от него одну банкноту, покрутила ее в руках. Пальцы ощутили рельефное тиснение с покрытие, напоминающее тончайший слой воска. Я ожидала увидеть портрет короля, но рисунка, не считая витиеватого орнамента, вообще не было, зато был длинный текст, который я не стала читать: что-то про банковские гарантийные обязательства.

Навернее, бумагу правильнее назвать не банкнотой, а всё же векселем.

– Они… они настоящие? – спросила я робко.

Инспектор усмехнулся.

– Ну уж точно не фальшивые.

– Никогда не видела здесь бумажных денег.

– Еще бы, – хмыкнул он. – Но, уверяю вас, они существуют, а конкретно эти – настоящие.

Я только и смогла, что растерянно кивнуть.

– Что ж, надеюсь, теперь вы скорее сможете отсюда убраться.

Он сунул кольцо во внутренний карман, туда же, где совсем недавно исчез бумажник и быстро вышел, оставив меня совершенно ошалевшей.

Я спрятала деньги в шкатулку, в несколько глотков допила успевший остыть имбирный напиток и вошла в комнату. Там все еще было холодно, да и непогода за окном тепла не прибавляла. Пришлось выпросить у шкафа два дополнительных одеяла и только тогда улечься спать.

Несмотря на усталость после тяжелого дня, долго не могла уснуть.

И думала я вот о чем: ведь получается, что граф Керт только что мне помог. И уж точно я от него такого не ожидала.

Означает ли это, что именно его я «содержаю» на сердце?

* * *

Утро встретило меня теплом, солнечной погодой и мурлыкающим котом на подушке. Умываясь и завтракая, я пыталась привести в порядок мысли и чувства.

Покупка, которую сделал инспектор, неслабо так приблизила мое возвращение домой. И ведь, похоже, он заполучил именно то, что хотел. Я видела выражение его лица. Выглядело так, словно эту вещь он давно искал и уже не надеялся найти. Слишком уж был изумлен, я бы даже сказала, ошарашен.

А ведь требуя самый дорогой товар в лавке, он собирался купить ненужную штуковину, чтобы сделать мне одолжение. Только не вышло: штуковина оказалась очень даже нужной.

Интересно для чего?

Обычно, взяв в руки товар, я точно знала его предназначение. А тут нет, лавка показала мне только цену. Очень прозрачный намек на то, что знать этого мне не нужно.

Как только я встала за прилавок, звякнул колокольчик. В дверь просунулась любопытная девичья физиономия. Она показалась мне знакомой, кажется, я видела ее на вчерашнем показе.

– Вы уже открылись? А то мы давно тут стоим…

– Открылись, – растерянно проговорила я. – А кто это «мы»?

– Ну мы же!

Она распахнула дверь, и я увидела там целую очередь. Человек десять, не меньше.

– Вчера этот дурацкий дождь все испортил. Мы и посмотреть-то ничего не успели, а уж купить тем более. А мне очень понравилась та штуковина, которая прически делает. Сколько она стоит?

– Проходите, – улыбнулась я. – Все покажу и расскажу. А цены у нас самые демократичные!

Вместо эпилога

Негромкое протяжное пение мужчины, облаченного в расшитый рунами не то балахон, не то рясу, отражалось от купола, разбивалось на многоголосое эхо, умножалось, искажалось, отчего стороннему наблюдателю могло показаться, что поет не сам мужчина, а воздух в зале.

Двое других, одетых точно так же, молчали, напряженно следя за рунами, медленно разгорающимися над местом магического действа. Хотя символы не были материальными, они походили на снежные хлопья, в плавном танце опускающиеся к земле. Зимних ассоциаций добавлял бледно-голубой свет, которым горели руны и мертвенная бледность девушки, уложенной точно под центром купола на белоснежном коврике с густым ворсом. В отличии от мужчин на девшушке не было ничего вышетого, лишь простая очень плотная сорочка и носки.

Голос мужчины стал громче, а глаза закатились, как бывает при погружении в транс. Заклинание, наливаясь силой, звенело. Последние слова маг почти выкрикнул и тут же в изнеможении безвольно осел на полу.

Воцарилась тишина.

Все присутствующие напряженно уставились на девушку. Вот на неё упала первая руна и исчезла растаявшей снежинкой, вот упала