Сбежать из Академии - Леока Хабарова

пустота жаждала новых жертв.

— Готова? — вопросил монстр, и я занесла атам над грудью Злорады Церберовны Добронравовой. Ведьма зажмурилась. — Приступим!

Кинжал сверкнул в неверном пламени свечей, и…

Массивные двухстворчатые двери распахнулись, едва не слетев с петель.

— Ни с места! — рявкнул кто-то донельзя знакомым голосом. — Управление по контролю Всего. Руки, лапы и щупальца вверх!

В глаза ударил свет фонаря. Я сощурилась, но не взволновалась.

— А, Антон. Привет. Как дела?

— Нина… — прохрипел фальшивый физик. — Не делай этого. Не убивай их. Ты потом себе не простишь. Ты добрая, я знаю.

— Ты — добрая? — удивлённо воззрился на меня Архивариус. — С каких пор?

Оставив вопросы монстра без ответа, я зыркнула на Антона.

— Добрая… — хрипло рассмеялась. — Бесхребетная, ты хотел сказать? Удобная, безотказная, всепрощающая терпила! Вот, какой меня хотели видеть. Для вас я не человек, а функция. Меня пользовали все, кому не лень. Даже ты!

— Я?

— Будешь отрицать? Я требовалась тебе, чтобы подобраться к Мегере. Чтобы выведать о кафедре всё до последнего, найти и похитить чёртов ДУХ. Скажешь — нет?

Антон не ответил. Но фонарь чуть дрогнул в его руке.

— Так я и думала, — хмыкнула я. — Ты такой же как все! Такой же подлец, как и наш распрекрасный Которектор, которого ты таскаешь в чемодане и пичкаешь шпротами!

Антон опешил.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю и всё.

— Ты… — парень нервно сглотнул. — Ты не Нина!

— Бинго! — звонко пропела я. — А теперь не мешай. Я разделаюсь с ними и займусь тобой. Превращу тебя в слизня, мерзкого и скользкого, как он. — Я кивнула на соплеобразного Архивариуса. — Останешься здесь, сторожить архивы. Станешь новым древним злом. Отличная перспектива! Можно сказать, повышение.

— Постой! — на этот раз руку, занесённую над Злорадой остановил Архивариус. — Я передумал.

— Передумал?

Ох уж эти мужики! Такие капризные! Вечно им всё не так!

Я опустила кинжал и тяжело вздохнула.

— Говори уже.

— Я хочу его! — осклизлое щупальце указало на Антона. — Он молод и силён. Его хватит надолго!

Что ж, вполне резонно. Сознание Нины ещё помнило тело физика. Отличная крепкая плоть. Конечно, хуже бессмертного колдуна, но куда лучше слабой женщины и дряхлого старца.

Я перевела взгляд на перепуганных Злораду и Енисея.

— Что скажете, уважаемые коллеги? Готовы уступить великую честь нашему новому сотруднику?

Коллеги не издали ни звука. Я усмехнулась.

— Вяжи его, — бросила Архивариусу. — Они согласны.

Длинные вязкие лапы потянулись к Антону, но физик даже глазом не моргнул.

— Не трогай, — сказал спокойно. — Я сам.

Мы с Архивариусом переглянулись. Ну и ну! Похоже, парень сложнее, чем кажется.

Физик взошёл на алтарь смело и гордо, как всходили на эшафот декабристы.

— Раздевайсссся и ложиссссь, — прошипел монстр. Он уже весь булькал от нетерпения.

Однако Антон не разделся и не лёг.

— Желание, — заявил твёрдо.

— Чего? — нахмурилась я.

— Я имею право на последнее желание, — повторил физик. — Это закреплено в регламенте ритуалов призыва. Приложение пять, глава четыре, статья двадцать восемь дробь один.

— Проверь, — велела я Архивариусу, и тот сразу же полез в какой-то талмуд.

— Дейсссствительно, — пробурчал он. — Добровольная жертва предусматривает желание.

— Ну и что там у тебя за желание? — устало вопросила я.

Весь этот цирк порядком утомил. Хотелось уже переубивать всех и спокойно лечь спать.

Ведь ничего толкового не пожелает. Ни тебе великого потопа, ни схождения на землю всадников апокалипсиса. Максимум, попросит освободить ведьму с магистром, и всё. Скукотища!

— Я. Требую. Поцелуя, — отчеканил физик.

На мгновение я залипла. Вот те на!

— Странно, конечно… — пробормотала. — Но ты в своём праве. Архивариус, целуй его. Но только без языка, а то меня вырвет.

Мой студенистый друг бодро всколыхнулся и приосанился, но Антон взглядом остудил его пыл.

— Нет, — сказал, заглянув мне в глаза. — Я буду целовать тебя.

Глава 36

Волшебная сила любви

Антон подошёл вплотную, и я различила запах крови, бегущей по его венам. Близость физика влияла на меня странно. Всего лишь какой-то человечишка, но сколько в нём жизненной силы. Мощной, несокрушимой, горячей энергии. Прямо ходячий вулкан какой-то. Неудивительно, что Архивариус предпочёл его тем двоим додикам.

Интересно, что делает его таким… таким… соблазнительно аппетитным?

Додумать не успела: Антон Сергеевич резко притянул меня к себе и впился в губы жадным поцелуем. Надо признать, целовался он хорошо. Очень хорошо. Даже слишком.

Дурное бабье тело мгновенно откликнулось, с губ сорвалось чуть слышное «Антон!», а из самого тёмного закоулка сознания неожиданно вырвалась…

— Нина? Теперь это ты?

— Спаси… — шептала чёртова девка. — Спаси, умоляю! Это… это не Мегера. Она — другая. Сильнее. Опаснее. Она травит меня! Душит! Скорее, освободи!

— Как? — физик стиснул безвольное тело. — Скажи, как помочь? Что сделать?

— Убей… — всхлипнула девушка. — Убей меня…

— Нет, — твёрдо сказал Антон. — Должен быть другой способ.

Мне наконец удалось запихнуть девчонку туда, откуда она на мгновение выбралась, и я похотливо улыбнулась.

— Разумеется, — сказала, теснее прижимаясь к твёрдой горячей груди. — Ты можешь выкупить мою жизнь, отдав собственную.

— Ч-что?

— Ты слышал меня, сладкий, — прошептала и устроила ладонь там, где билось под рёбрами молодое горячее сердце. Такое сочное, вкусное, восхитительно пылкое сердце! Сожрать бы его! — Проверим, насколько крепка твоя любовь?

Он перехватил мои запястья. Сжал крепко-накрепко.

— Кто ты, тварь?

— Я? — вопросила удивлённо. — Я твоя Нина, дурачок. Неужели не видишь?

С полсекунды парень обдумывал ответ, но этого вполне хватило: я всадила атам ему в бок. Лезвие вошло легко — удар у меня поставлен, и я точно знала, куда бить.

Нож в печень — никто не вечен, как любил говаривать мой первый палач, досточтимый отец Торквемада [1].

Физик застонал, а я рассмеялась — ну до чего потешно! Не веселилась так с последней смерти.

— Забирай его, — бросила Архивариусу. — Он весь твой.

Соплемонстр подполз к поверженному красавчику, протянул щупальца, забормотал заклинание, и…

— А-ах! — я взвыла, схватилась за голову и повалилась на колени. Боль раздирала, ломала, выкручивала извилины. — Ах, ты, подлая маленькая сучка! Выбралась-таки!

Тёмный архив вспыхнул заревом, взор заволокло алой пеленой, и я отключилась.

* * *

Я села. Огляделась. Вокруг было темно, как в Нигде, и так же тихо. Голова гудела, но мыслилось отчётливо и ясно. Это плюс.

— Я — Нина Лукьянова, — сказала, ощупывая себя. — Это мои руки. Это мои ноги. Это моё тело. И это — я!

— Ты, ты… — подтвердил кто-то, нехорошо усмехнувшись. — Всю малину попортила, курица!

Я сглотнула. Невидимая собеседница говорила… моим голосом!

— Т-ты… — проговорила, запинаясь. — Ч-что ты такое?

— Я? — незнакомка выступила из непроглядной мглы, и я увидела себя. — Ты слепа или глупа? Я