Ким Харрисон - Умерла — поберегись!

Через несколько секунд Билла на спуске рвануло в сторону: он зацепился за трамплин носком лыжи. Я ахнула, беспомощно глядя, как он переворачивается. Жнецы любят случайности и наносят смертельный удар потерпевшему, чтобы замести следы. Барнабас был прав. Жертва, а значит и жнец, в его лодке.

— Поворачивай! — завопила я. — Билл ударился о трамплин!

Лодка сменила курс, Сьюзан закричала:

— О господи, он в порядке?

С Биллом все будет хорошо, если Барнабас доберется до него первым. Девушка у руля поворачивала лодку, и я взглянула на нее, мысленно призывая поторопиться. Теперь сквозь темные очки были видны ее глаза. Голубые, подумала я поначалу, а потом страх наполнил меня. Пока я смотрела на нее, тихо и удовлетворенно улыбавшуюся, они стали серебряными. Жница. Девушка у руля — темная жница. Барнабас ошибся лодкой. Черт! Знала же, что живые такими красивыми не бывают.

В страхе я опустила глаза — только бы она не поняла, что я знаю. Лодка замедлила ход, я отодвинулась к корме и в полном смятении обхватила себя руками. Наша лыжница поплыла к Биллу, но Барнабас уже нырнул в воду. Он доберется первым. Сьюзан подошла ко мне и стала у борта, Барнабас тем временем обхватил Билла одной рукой и собрался тащить… к нашей лодке, а не к своей. Мне стало еще страшнее. Он не знает, что жница здесь. И волочет Билла прямо ей в руки! Ну зачем я во все это ввязалась? Я ведь даже общаться с Барнабасом на расстоянии не могу!

Лодки сближались, моторы запыхтели тише и наконец совсем заглохли. Все с криками бросились к бортам. Я постаралась привлечь внимание Барнабаса так, чтобы темная жница не поняла, что я догадалась, — и при этом не выпуская ее из поля зрения. Но он не поднял глаз.

Билл был в сознании, но из раны на голове шла кровь. Кашляя, он протянул слабую руку. Я вздрогнула, когда тень черного крыла скользнула по мне и исчезла. Сьюзан рядом со мной тоже вздрогнула — она явно чувствовала, как над нами кружат склизкие черные листки, хотя и не видела их.

— Вытащите его, — прошептала я. Черные крылья мягко скользили под водой, словно акулы. — Вытащите его из воды.

На моей лодке было не намного безопаснее. Я наклонилась, чтобы оказаться между жницей и Биллом, когда его втаскивали на борт. Темная жница наверняка знает, что кто-то захочет ее остановить, или уже решила, что это Барнабас, ведь он же бросился в воду.

— Как ты? — спросила Сьюзан и ойкнула, когда лодки мягко стукнулись друг о друга и рулевой с красной лодки кинул веревку, чтобы связать их. Девушка опустилась на колени в узком пространстве перед задней скамейкой и вытащила из сумки пляжное полотенце. — У тебя кровь течет. Вот, положи на голову, — сказала она, а Билл только безучастно моргал.

Барнабас, не глядя на меня, устроился рядом с ним, а я с колотящимся сердцем осторожно приблизилась к очаровательной смерти в пестром топе и шлепанцах. От нее пахло перьями и чересчур сладкими духами. «Она меня не узнает. Я в безопасности», — убеждала я себя. Но когда Барнабас поднялся и собрался прыгать на другую лодку, самообладание меня покинуло.

— Барнабас! — крикнула я и тут же замерла — скорее почувствовав, а не услышав свист металла в воздухе.

Я резко обернулась. Темная жница стояла, уверенно расставив ноги на узком носу лодки, яркий свет заливал ее — и ее меч. На его рукояти сверкал фиолетовый камень, такой же, как у жницы на шее. Теперь я его видела. Оба камня ярко сияли с глубинной силой. И смотрела жница не на Билла. А на Сьюзан.

— Нет! — крикнула я в ужасе. Клинок вспыхнул на солнце — я, не раздумывая, ринулась к Сьюзан и толкнула ее в плечо, сбивая с ног. Она взвизгнула и упала на корму рядом с Биллом. Колени словно обожгло — я стесала их о резиновый коврик. Я подняла голову — солнце на мече резануло по глазам — и судорожно вздохнула, когда клинок прошел прямо сквозь меня. Ощущение было такое, будто моей души коснулись сухие перья.

Время словно остановилось, хотя ветер по-прежнему дул, а лодки покачивались на волнах. Ребята на другой моторке опомнились от изумления и закричали. Теперь они тоже видели жницу. Она уставилась на меня, растерянность на ее лице сменилась ужасом — жница поняла, что срезала не ту душу.

— Клянусь серафимами… — прошептала она, а гомон на другой лодке становился все громче.

— Черт подери, Мэдисон, — сказал Барнабас, — ты же обещала просто смотреть.

Все еще на коленях перед жницей, я приложила руку к невредимому животу и вспомнила то жуткое ощущение, когда я сидела в перевернувшейся машине на дне оврага, ошеломленная, дрожащая, еще живая. И страх обреченности при виде меча — я была в смятении, а темный жнец злился, потому что я не умерла во время аварии, и пришлось пускать в дело клинок.

— Ну ты же не успел, — ответила я, отогнав воспоминание о своей смерти.

Сьюзан, пошатываясь, поднялась, а меч темной жницы исчез — она загнала его силу обратно в свой камень. Жница, приоткрыв рот, смотрела на амулет у меня на груди — он показался из-под майки, когда я упала.

— Камень Кайроса! — сказала она. — У тебя камень Кайроса? Откуда? Он… — Жница заколебалась, глядя на меня в замешательстве. — Кто ты?

Кто такой этот Кайрос? Темного жнеца, который убил меня, звали Сет. Облизнув губы, я поднялась и чуть не наступила на Билла.

— Я Мэдисон, — дерзко заявила я, а самой было страшно до смерти. — Забрала этот амулет у хозяина. Уходи, а то я и твой заберу.

Угроза была липовая, но лицо жницы из удивленного сделалось решительным.

— У тебя камень Кайроса, так, может, он хочет его вернуть? — и она протянула тонкую руку.

— Прочь, Мэдисон! — завопил Барнабас.

Я в испуге отпрянула, споткнулась о Билла и опустилась на длинную скамейку на корме. Жница шагнула следом, и лицо ее было грозно. Конечно, убить меня заново ей не удастся, но она может утащить меня с собой.

Ребята закричали, но вдруг между мной и жницей что-то мелькнуло. Барнабас! Он внезапно вырос передо мной в своих обычных-преобычных джинсах и футболке, весь темный и мокрый. От него, настоящего воина, исходила неодолимая сила.

— Ты ее не получишь, — произнес он нараспев, глядя на темную жницу из-под мокрых кудрей.

— У нее камень Кайроса, — повторила жница, амулет сверкнул фиолетовым, и в ее руке вновь оказался меч. — Она наша.

Что значит «наша»? Я вжалась в жесткую спинку, но Барнабас силой амулета, сверкавшего теперь ярко-оранжевым, сотворил свой меч. Клинки звенели при ударах, и низкий гул отдавался у меня в ушах. Перепуганные ребята шумели вокруг нас, отшатывались кто куда, чтобы не попасться на пути.

Барнабас стремительно шагнул вперед, ударил по мечу противницы и со скрежетом повернул клинок. При каждом движении мечи оставляли за собой фиолетовую и оранжевую полосы света. Выбитый из рук жницы клинок описал дугу в воздухе и скользнул в воду, не оставив даже ряби на поверхности.