Последние стражи - Ольга Олеговна Пашнина

спасти из Мортрума, так и просто себе. Но только когда твой рот закрыт.

Тыльной стороной ладони он вытер кровь.

– Только не строй иллюзий, что Дэваль весь такой благородный и всеми обиженный принц высоких моральных принципов. Знаешь, зачем он явился на маскарад однажды?

«Скажи нет! Скажи – не знаю и не хочу!»

– В юности ему очень нравилась Селин. Узнав, что мы идем на маскарад, он туда явился в надежде получить ее. Но я не позволил.

– Сам не ам и людям не дам, – хмыкнула я, хотя внутри появилось гадкое ощущение – смесь стыда за то, что пару минут назад мне нравился поцелуй, и отвращения от мысли, что Самаэль наслаждался историей о том, как помешал брату и нелюбимой жене поучаствовать в оргии.

Я сделала несколько шагов назад и прямо ощутила, как стало легче дышать.

– Знаешь, спасибо за предложение, Самаэль. И особенно за то, что привел Хелен в Мортрум. Правда спасибо. Можешь делать вид, что это лишь способ склонить меня на свою сторону, но я знаю, что ты не позволил ей остаться в мире Лилит, потому что ты не злодей. Всего лишь сын жестокого отца. Но жизнь, ради которой нужно убивать балеопалов, чтобы не лишиться памяти… ради которой нужно уничтожать мир, в котором мы живем, мне не нужна.

– Ты совершаешь большую ошибку, Аида. У Мортрума нет будущего.

– Посмотрим. Я умею удивлять. Прощай, Самаэль.

Мои шаги гулким эхом разносились по Архиву.

– Отсюда нет выхода, Аида! Отец создал это место таким, чтобы никто не узнал тайну Элизиума. Тот, кто оказывается здесь, обречен вечно бродить по коридорам!

– Значит, запоминай меня! Будет чем заняться в душе!

Возможно, Самаэль что-то крикнул мне вслед, но бесконечные ряды стеллажей и темнота заколдованных уголков архива вскоре поглотили все звуки.

* * *

Крохотный зеленый росток робко пробился через трещину в старом камне.

– Интересно, ты будешь лимоном или пальмой? Вот бы научиться выращивать что-то кроме лимонных деревьев. Я бы не отказалась от секвойи, например.

Самаэль не солгал: из этой части архива не было выхода. Для интереса я пыталась оставлять на стеллажах отметки, чтобы проверить, не иду ли я по кругу. Но хоть отметки больше не попадались, все равно ощущение, что я брожу одними и теми же коридорами, не пропало.

Наконец, устав от одинаковых мрачных и пыльных стеллажей, я выбрала укромный уголок, чтобы поразмышлять о том, как глупо для Повелительницы сгинуть в заколдованной библиотеке.

– С другой стороны, – вздохнула я вслух, – есть вариант еще хуже. Ридж и Дэваль подождут меня у Предела и примут решение идти за мной. Но у них не получится пройти через Предел. Тогда они решат обратиться к его создателю, придут к отцу и получат инструкции по выковыриванию горе-правительницы из бесконечности. А она потом получит от мачехи. Вот такое новое правительство. Результатов никаких, зато у всех побаливает зад.

– Проникновенно, – хмыкнула темнота.

– Спасибо.

Говорят, проблема возникает не тогда, когда ты начинаешь разговаривать с мебелью, а когда она начинает тебе отвечать. Но я все же провела в архиве меньше времени, чем требуется для психоза. А значит…

– Дэв!

Когда он вышел из тени, я бросилась ему на шею, едва не сбив с ног. Мы врезались в стеллаж, и чьи-то папки рассыпались по полу.

– Как ты меня нашел?! Ты говорил с Вельзевулом?

– Я оставил этот вариант на крайний случай. Но нашелся более приятный проводник.

Он кивнул куда-то наверх. Задрав голову, я увидела парящего над нами ворона. Мамина душа снова пришла на помощь.

– Спасибо. – Я улыбнулась. – Мог бы оставить меня здесь и решить все проблемы. Ты – следующий наследник Мортрума.

– Считаешь, это называется решить проблемы? – в ответ хмыкнул Дэв. – Давай отсюда выбираться. Это даже для твоего ворона непростая задача.

– Может, попробуем мой способ?

– И в чем он заключается? Когда я пришел, ты просто сидела и смотрела в стену.

– Расскажу, но сначала ответь на вопрос. А то потом мы снова окажемся в большом страшном мире, и ты сбежишь от разговора.

Дэваль явно нехотя разжал руки и выпустил меня из объятий.

– Нет, мы с тобой занимались сексом не только чтобы позлить твою мачеху, но и потому что я тебя люблю. Одно другому не мешает, но скажем так: меня не настолько бесит Хелен, чтобы я основывался только на чувствах к ней.

– Очень романтичное признание. Но я не об этом. Ты правда ходил на Маскарад Мертвых ради Селин?

От неожиданности Дэваль поперхнулся и закашлялся. И, собственно, после этого мог и не отвечать, эмоции выдали его с потрохами.

– Откуда ты узнала?

– Я первая спросила.

– Ладно, да, когда-то давно мне нравилась Селин и я пошел на маскарад, чтобы ее получить. Но Самаэль мне не позволил. Надо было еще тогда догадаться, что он сукин сын.

– Но сейчас они с Селин разошлись. И у тебя появился шанс получить желаемое…

– Мне это не нужно.

– Правда?

Дэваль сделал такое лицо, что я невольно улыбнулась. Все же они с братьями были похожи – Самаэль точно так же закатывал глаза, когда я его доводила.

– Я тебе объясню. Представь, что ты хочешь сэндвич. И твой брат как раз ест свежий, вкусный, самый лучший сэндвич. Ты знаешь, что брат тебя любит. И ты просишь у него кусочек сэндвича, просто попробовать.

– Даже не знаю, пугает меня то, что ты сравниваешь женщин с сэндвичем, или радует, что Селин опасно подошла к метафоре про ветчину.

– Не перебивай. Ты просишь кусочек сэндвича, но брат отказывает тебе. Ты понимаешь, что он не обязан делиться с тобой своей едой, и лишь разочарованно вздыхаешь. Но тут он начинает давать свой сэндвич всем, кто изъявит желание попробовать. И вот ты смотришь, как люди вокруг пробуют сэндвич, им очень вкусно, некоторые даже облизывают колбаску сверху. И ты понимаешь, что конкретно этот сэндвич с чужими слюнями ты уже не хочешь.

Воцарилась очень странная тишина.

– Немного противно, но весьма доходчиво.

– Аида, это просто легкая влюбленность в подружку брата. Уж к Селин тебе ревновать нет смысла, тем более что за предательство она наказана.

– А к кому стоит ревновать? – Я хитро сощурилась, издеваясь.

– Так откуда ты знаешь про маскарад и Селин? Риджа тогда с нами не было. Никого из тех, кого ты сейчас знаешь.

– Скажем так: Самаэля не пугают облизанные сэндвичи.

– Ладно, я сам виноват в том, что ничего не понял. Но давай уже выберемся отсюда. Какой у тебя план?

Я показала ему на