Крокодильчик в перьях - Ива Лебедева

пекло. Пообщаюсь с ректором. ― Я нахмурился и, не выдержав, развязал узел на ее рубашке, стягивающий ту выше пупка.

Как можно с голым животом лазить по стене? Замерзнет. Поцарапается. И вообще, сидит тут, полуголая, перед двумя взрослыми самцами. Ну и что, что на боевке она в таком виде может скакать перед половиной академии! Сейчас ночь, а не занятия по боевой магии.

― Ладно, план на завтра обсудили. ― Ада отчего-то опять улыбалась, глядя на мои манипуляции с ее одеждой. ― А на послезавтра обсудим, когда я приду в следующий раз.

― Опять полезешь по стене? В таком виде?

― Через крышу дольше и труднее. ― Она пожала плечами, соскочила со стола и двинулась к окну.

― Сиди у себя. Я сам приду.

― Как?!

― Не знаю. Но придумаю. В крайнем случае — у меня есть крылья. И в отличие от твоих, маленьких, они вполне способны удержать меня в воздухе. Сиди у себя, поняла?

― Хорошо. ― Она снова пожала плечами и влезла на подоконник. ― Если ты меня сейчас поцелуешь, я сделаю так, как ты говоришь.

Вот вечно она застает меня врасплох. Раньше я бы сказал, что это бесит. Теперь… теперь тоже бесит, но иначе. Это мужчина должен требовать поцелуй в награду за подвиги, а не эта бессовестная курица в качестве «оплаты»!

Но преодолеть соблазн не вышло бы, даже если бы я этого хотел. Поэтому шагнуть к окну, подхватить Аду за талию, приподнять и поцеловать — все получилось в один момент.

А потом этот момент застрял во времени. Длился, длился…

Пока недовольное сопение за спиной его не прервало на самом интересном месте.

― Я же говорил, надо было пойти погулять. Ну эй! Долго вы будете смущать меня неприличными вещами, бесстыдники?

― Тайгри, заткнись! ― сердито и слаженно рыкнули мы с Адэрин.

И вместе же засмеялись этой слаженности.

Адэрин Дон Энго

Я очень тщательно подошла к выданному мне заданию и, стоило только наступить свободному от занятий времени, рванула в местный храм знаний. Там по совету василиска включила свою мимими-призму на полную перед смотрителем, благодаря чему получилось добыть несколько толстенных и пыльных фолиантов, каждый толщиной с ладонь. Хорошо хоть, с мою маленькую ладошку, а не того же Кармы.

Что именно нужно искать, я пока не понимала. И для начала попросила всю литературу про мификов, в первую очередь василисков.

Книги были старыми, а чтобы их добыть, смотрителю пришлось чуть ли не местную сокровищницу вскрывать. Когда одурманенный мимими-призмой библиотекарь притащил мне эти раритеты, я скромно уселась в самый дальний и неприметный угол, во избежание. И призму притушила, чтобы ею случайно не притянуло в мой уголок всяческих любителей потискать цыплят.

Что ж, во всяком случае, я узнала много нового.

Во-первых, все василиски — мужчины. Ну, точнее, самцы. Женщин у этого вида не бывает в принципе. Они просто берут себе сильных невест из союзных кланов-вассалов, невзирая на видовую принадлежность. Если девушка достаточно сильная — родится василиск. Если слишком слабая — не родится никто либо невезучая невеста окочурится при беременности или родах.

Единственное исключение — это женщины-мифики из других кланов, но там тоже не все так просто. Высока вероятность появления на свет гибрида с неизвестными свойствами (частенько нежизнеспособного или стерильного). Хотя, если повезет, ребенок будет в того родителя, что оказался сильнее.

Что ж, вполне подходит как вариант причины разрыва нашей возможной помолвки с Дейленом. Якобы кланы решили, что родить я не смогу по причине слишком слабого дара. Или окочурюсь в процессе. Вот и подняли панику, мигом разорвав помолвку.

Но тут не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять — все не может быть настолько просто. О моей «слабости» перед поступлением в академию знали все кому не лень. А уж оговорки геккона о том, что моя бабка сама пошла договариваться о помолвке с василисками, и вовсе рушили теорию на корню. Не в слабости дело, точно не в слабости. А уж разрыв помолвки еще и с Тином — это как добивающий гвоздь в могилу данной теории.

Пытаясь найти еще зацепки, я обнаружила еще несколько необычных и даже смешных фактов.

Вот вы знали, что василиски рождаются цыплятами? Маленькими несуразными пушистыми комочками зеленого (ух ты!) пуха. И только к трем годам перышки на теле у них начинают складываться и слипаться, медленно превращаясь в чешуйки. А после этого малыши наконец принимают человеческий облик, отделяя от себя магическую составляющую духа. С этим, кстати, связана традиция, что детей до полного «озмеения» публике не показывают. С учетом того, что в кладке всегда один ребенок, картина вырисовывается удручающая. Малыши-василиски не взаимодействуют со сверстниками практически до подросткового возраста.

― Не расстраивайся, сестренка. Найдешь себе другого жениха… женихов. Получше, чем эти. ― Тихо подобравшийся в мой уголок Тимсаху участливо погладил меня по голове.

― А? С чего ты решил, что я расстроена?

― Я тебя за учебниками уже года три толком не видел. А уж корпеть над знаниями в течение шести часов подряд…

― Это не учебник, что ты. Просто интересная попалась.

― Да? А про что?

― Про виды цыплят…

― Эм… ― Брат попытался заглянуть внутрь, но я быстро прикрыла книгу рукавом.

Не дай местные предки, чтобы братец понял, о чем данная книженция. Точно не отверчусь от образа «скорбящей» по василискам. А там недалеко и до понимания, что наш с Дейленом разлад просто фикция. Не то чтобы я хотела врать братьям… но, как говорится, обмани своих, тогда чужие точно не узнают.

― И кого же бабушка прочит мне в мужья на этот раз? ― Интерес даже не пришлось имитировать.

― Эм… ― Брат снова завис и пожал плечами. ― Не знаю, она не сказала. И вообще, велела… ― Тут Тим округлил глаза, а потом резко вильнул ими в сторону, как бы невзначай прикрывая рот пальцами.

― Та-ак… ― Подозрения превратились в уверенность. ― А ну, рассказывай! Наверняка бабушка устроила вам накрутку, пока я была в лазарете.

― Да не сказал бы, ― уныло отпирался брат. ― Все как обычно.

― Да я все прекрасно вижу по твоей кислой физиономии. А ну, живо рассказывай!

Вот нечего, нечего учить мальчишек слепому повиновению родственным особям женского пола. Командные бабушкины нотки в моем голосе напрочь блокировали в головах братьев прежние запреты. Бабушка далеко, а я — вот она и