Кассиопея - Ханна Ким

волнуют подобные вещи. Что он кого-то волнует – его отношение к происходящему.

– Я ведь завтра тоже пойду в университет ваш, – говорит он, опуская просящееся «должен», глядит на Чонхо изучающе, – но у меня одно условие.

– Какое?

Мингю молчит – не спешит озвучивать сразу. Внутри царапается что-то предельно колючее, ворочается точно под сердцем, хочет до глотки добраться и забить ее иглами. Он не знает, почему хочет этого. Не знает, зачем ему расхлебывать то, что заварено совершенно чужими ему людьми. Не знает, но все равно хочет. Думает о перекошенном домишке на Синчхоне, где успел пожить всего несколько дней, думает о том, как голодал неделями. О бабушке думает, которой не смог помочь. Обо всем и сразу думает, но произносит лишь:

– Я поговорю с Тэёном.

Чонхо выдыхает шумно, сжимает опять в руках банку с лимонадом, царапает напряженным взглядом стол. Молчит. Мингю видит, что соглашаться тот не хочет совсем, что хочет выпалить «ни за что», но в то же время Мингю видит и какое-то болезненное смирение.

– Мне надоела ваша драма, – поспешно говорит Мингю, не дожидаясь чужого ответа, – а с Тэёном могу поговорить только я, ибо на меня это не повлияет никак. Мне кажется, так будет проще оставить всю эту ситуацию позади.

– Хорошо. – Чонхо тянет к нему ладонь.

Мингю не хочет смотреть на линии на его руке. Совсем не хочет. Но глядит все равно – мельком, бегло, – а затем вкладывает в руку Чонхо пачку сигарет.

Этой ночью дождь, конечно же, не идет.

В университет они едут в гробовом молчании. Чонхо, нахохлившись воробьем, играет в телефоне, а Мингю от нечего делать смотрит в чужой смартфон, то и дело переводя взгляд в окно. Иногда он встречается взглядами с девушкой, которая сидит точно напротив, и не может перестать хмуриться, потому что не понимает, почему на него так смотрят. Или не на него – на Чонхо? Мингю обернулся бы, проверяя наличие еще кого-нибудь позади, да там окно.

В какой-то момент Чонхо сворачивает игру и печатает что-то, а потом с ухмылкой разворачивает телефон экраном к Мингю, который видит на нем: «Хватит пялиться». Мингю подавился бы возмущением, да не может понять, чему именно хочет возмутиться – тому, что на него незнакомые девчонки пялятся, а он просто пару раз глянул в ответ, или тому, что сам он в основном пялился в телефон Чонхо.

Ёнсе не изменился ни капли за эти два дня – народу только больше стало. Мысль о том, что все осталось по-прежнему, немного глупая и чуточку наивная, но Мингю все равно, если честно. Все равно, но по сторонам он глядит с интересом – куда большим, чем в пятницу. Думает, начнут ли опадать листья к тому моменту, когда ему придется покинуть это место, чтобы никогда больше не вернуться.

Не знает ответа. И не хочет.

У входа в здание факультета Мина Чонхо останавливается и глядит на Мингю с осторожностью. Хочет спросить что-то, но так и не решается. Бросает короткое «увидимся» и идет дальше. А Мингю смотрит ему вслед и чертыхается, потому что забыл спросить, где и когда это самое «увидимся» должно произойти. Если ему придется проторчать здесь еще целый месяц, придется раздобыть средство связи. Он достает из рюкзака маленький ежедневник – чужой – и снова проверяет расписание. Четыре лекции.

Перед самым входом в аудиторию в Мингю влетает Сонёль и, забросив руку ему на плечо, тащит в противоположную сторону под его недовольное бурчание.

– Да не воняй ты так, у нас еще пятнадцать минут есть, а я курить хочу, – ржет Сонёль, когда они заходят за здание в те же кусты, что и в пятницу.

Мингю вздыхает и достает свои сигареты тоже. Не говорить же ему, что хотел за это время успеть с Тэёном поговорить. Пока Сонёль рассказывает, как ездил в эти выходные в провинцию на какой-то фестиваль, Мингю успевает выкурить две сигареты и пролистать целую тетрадь с лекциями Мина.

Они влетают в аудиторию за две минуты до начала занятия и садятся на последний ряд. Сонёль все еще рассказывает что-то громким шепотом, а Мингю его трещание уже не раздражает. Даже появляется ощущение, что он не один. Это так забавно на самом деле – чувствовать себя одиноким в толпе. В местах, подобным этому огромному университету. Чем больше людей, тем сильнее что-то гадкое грызет тебя кривыми зубами изнутри. Мингю на зубы эти уже не обращает внимания – только вполуха прислушивается к чужому шепоту и улыбается пару раз.

В середине лекции он встречается взглядами с Юбином, который сидит рядом с Тэёном, как и в пятницу. Наверное, они теперь всегда парочкой ходят. Ходили ли раньше четверкой? Ходили же. А потом… а потом вот это все.

(Чувства все портят. Ты так не считаешь, Ли Мингю?)

Юбин взгляд первым отводит и дергано отворачивается. Мингю смотрит на его напряженные плечи и, кажется, даже немного сочувствует ему. И Юбин, и Чонхо были втянуты в чужую драму, наверняка этого не желая. Выбрали стороны. Лишились друзей. Мингю от этого всего далек слишком – от людей этих далек, – но, если все случившееся с ним имеет какой-то смысл, имеет значимость, он попытается сделать что-нибудь. Не потому, что ему есть дело, а просто… потому что.

Потому что небо сиреневое. Потому что Кассиопея, у которой здесь нет имени. Потому что миндалем пахнет. Потому что вдохнул жизнь, в которой нуждался столько лет. И она плещется в легких лавандовым морем.

На перерыве между третьей и четвертой лекцией, длящемся полчаса, Сонёль снова порывается вытащить Мингю на улицу, но тот ссылается на дела и сразу же ныряет в толпу студентов. Он находит Юбина с Тэёном сидящими на подоконнике напротив аудитории, где у них должна быть последняя лекция, и застывает в нерешительности, едва вписавшись в поворот коридора. Смотрит какое-то время на мятные конверсы на своих ногах, а после делает шаг вперед. Подходит к ним вплотную, засовывает руки в карманы джинсов. Ждет.

Тэён отрывает взгляд от экрана телефона и поднимает голову. Разевает рот. Молчит.

– Пойдем, – бросает Мингю и сразу же идет дальше по коридору, не дожидаясь ответа. Слышит, как Юбин говорит что-то ему вслед, но не пытается разобрать слов.

Он спускается по лестнице на первый этаж, выходит на улицу со стороны, противоположной той, где Сонёль привык ныкаться с сигаретами, и оборачивается. Тэён, который действительно пошел за ним следом, сразу же замирает на месте. Мингю достает сигареты из рюкзака и со вздохом закуривает.

– Ты хотел со мной