Ее дикие звери - Э. П. Бали

игрушку и прислоняется к ней так, словно назначил себя личным защитником медведя.

Мы с Минни готовимся ко сну в каком-то постшоковом молчании. Той ночью я сплю, окруженная запахом Дикаря, и это лучший сон, который у меня был за последнюю неделю.

Глава 18

Аурелия

Утром мы обнаруживаем у входа в наше общежитие четверых охранников, но никто даже не пытается высказаться по этому поводу. Ну а мы, первокурсницы, просто держимся немного ближе друг к другу, чем накануне. Даже Сабрине нечего сказать.

А что насчет меня? Когда мы спускаемся к завтраку, я киплю от злости.

Дикарь не только испортил вещи Минни, но и убил двух человек, чтобы проникнуть в мою комнату. Просто так. Без всякой уважительной причины, кроме как устроить беспорядок в моей комнате и оставить мне плюшевого мишку. Двое невинных людей, у которых были семьи — матери, братья, которые просто выполняли свою работу, — теперь мертвы.

Эта бездумная трата жизни, это явное пренебрежение к невинным заставляет мою кровь бурлить. Я не ненавидела его раньше, но теперь точно ненавижу.

Все немного нервничают из-за убийств, и у меня такое чувство, что персонал и другие охранники пытаются преуменьшить значение происходящего, потому что вокруг стало меньше надзирателей, чем вчера. Минни говорит, что в первый день их было больше на случай проблем с адаптацией и демонстрации силы, но впоследствии охраны будет не так много, чтобы сделать обстановку максимально похожей на нормальную. Похоже, Лайл не считает, что убийства должны что-то изменить.

Естественно, когда эти трое, наконец, появляются, то входят в столовую так, словно это место принадлежит им. Сегодня они в своей обычной одежде. Дикарь одет в черную футболку и спортивные штаны, Коса, похоже, без ума от деловых рубашек и брюк, а на Ксандере красно-черная футболка с надписью и черные шорты. Полагаю, ему жарко.

Я решительно нарезаю бекон и вафли, пока Минни строит мне глазки.

— Что мы будем делать?

Тот факт, что она использует «мы», заставляет меня влюбиться в нее еще больше. Но я не хочу втягивать Минни в свои дела. Эти мужчины слишком опасны, и игра, в которую хочет играть моя анима, будет опасной в худшем смысле этого слова.

Я отчаянно желаю выбраться отсюда, и в глубине души я составляю список того, что мне нужно сделать, чтобы сбежать. Если мои пары застрянут здесь, мне не придется беспокоиться о них во внешнем мире, и мне будет открыт путь через границу штата. Так что, возможно, Лайл все-таки пригодился.

Когда они втроем садятся за стол (Коса сегодня завтракает), я хочу дать ему понять, что меня не запугать. Словно чувствуя, что я на него смотрю, Дикарь отрывает взгляд от своего мясного ломтя с кровью. Мои глаза сужаются, когда встречаются с его ореховыми. Ублюдок приподнимает бровь, и, возможно, во мне говорит Регина, но от этого моя кровь закипает. Он думает, что может просто рыться в моих вещах, и я ему позволю? Думает, я позволю ему трогать вещи Минни? Никто не имеет на это права.

И тут, словно брошенный в воздух волейбольный мяч, в моей голове звучит высокомерный рык Дикаря.

— Тебе понравился мой подарок, принцесса?

От этого прозвища у меня перехватывает дыхание, оно нежной лаской обволакивает мой разум.

Я подавляю желание растечься лужей и отправляю ему ответ:

— Я его ненавижу. Это самая уродливая вещь, которую я когда-либо видела.

Темные брови Дикаря приподнимаются, и я сразу понимаю, что двое других почувствовали неладное, судя по тому, как Коса откладывает палочки для еды и откидывается на спинку стула. Ксандер продолжает есть, но его голова слегка наклонена.

На лице Дикаря появляется что-то похожее на ярость. Я отвергла его дар, и это задело за живое его волчью натуру.

— Держись подальше от моей комнаты, волк, — рычу я.

— Ты собираешься остановить меня, принцесса? — даже телепатически он выплевывает слова сквозь зубы.

— Может быть, я так и сделаю.

Он поджимает губы, прежде чем вгрызается в стейк, не сводя с меня глаз.

Девочки встают из-за стола, направляясь на наш первый урок, и, больше не удостаивая Дикаря взглядом, я следую за ними.

Наш урок «Взаимодействие с людьми» вызывает ажиотаж, потому что два старших орла проводят презентацию в рамках своих собственных исследований. Мои суженые сидят за столами подальше от меня, слава Богине.

— Итак, чего вам не следует делать? — спрашивает орлица с боб-каре цвета Бабл-гам. — Да?

Минни с энтузиазмом поднимает руку и говорит:

— Эм… шлепать их по заднице?

Несколько человек смеются, и я бросаю на нее признательный взгляд. Анимус-ягуар проделал с ней то же самое сегодня утром в буфете, заставив Минни закричать во все горло. Весь обеденный зал повернулся, чтобы посмотреть, и этому парню быстро вручили справку о задержании. Но мне нравится, что она умеет находить юмор в такого рода вещах.

— Иногда это нормально, если ты знаешь человека, — говорит Розовый Боб.

Тереза негромко кашляет, и орлица послушно поправляется:

— Если у вас будет предварительное согласие, конечно. Но о соответствующих методах ухаживания вы узнаете позже в этом году. Что еще?

Ракель поднимает руку и говорит своим глубоким альтом:

— Н-нельзя их обнюхивать.

Второй орел, самец с синим ирокезом, кивает.

— Верно, они обижаются, если вы делаете это открыто. Люди и вполовину не могут обонять так хорошо, как мы, и, кроме того, их запах не всегда такой приятный.

— Однако ничто не пахнет так вкусно, как один из твоих суженых, — громко заявляет неряшливый волк с неопрятной бородой. — Мой Рекс пахнет мятой.

Я бросаю взгляд на Ксандера, который сидит ближе всех ко мне. Он откинулся на спинку стула, вытянув длинные ноги и скрестив руки на груди, как будто мир его не впечатляет, что, судя по всему, является его стандартной настройкой. Мне становится интересно, как пахну я, и влияет ли это на моих партнеров. Для меня Ксандер пахнет теплыми тлеющими углями, расплавленными специями и чем-то вроде огромной пещеры глубоко под землей. Это трудно объяснить, но в том, что я чувствую, так много измерений, что я словно вижу совершенно новую часть мира. Новую часть его самого… как бы мне ни было неприятно это признавать. Но стоит себе напомнить, что это вполне естественно и стыдиться тут нечего.

Как только я выберусь отсюда, подобные проблемы закончатся.

Все произошло случайно, когда я поняла, что эти трое психов — мои суженые. Я была так не готова к этому, что, выйдя из их темницы на свет, испытала