Пшеничная вдова - Данила Скит

всю эту мудреную конструкцию. Резать у него получалось явно лучше, чем раздевать женщину. Исбэль полной грудью вдохнула прохладный ночной воздух, подошла к столу, уперлась о его край руками и шмыгнула носом – он не увидит ее слез.

Подойдя к супружескому ложу, Реборн откинул пушистое одеяло. Расширил края уже имеющейся раны острием кинжала, давая дорогу крови. Приложил руку к блестящим шелковым простыням. Он бы подождал, пока кровь не остановится, но краем глаза заметил как Исбэль крепко приложилась к бокалу вина.

– Опять? С вас давно хватит! – Реборн отобрал бокал, со злостью выплеснув куцые капли на пол.

Он схватил ее за талию, когда та потянулась к бутылке, и начал оттаскивать от стола. Исбэль не собиралась так просто сдаваться, схватилась за край стола, потом за блюдо с фруктами, затем в ход пошел и воздух… Фрукты глухо попадали, раскатываясь по гладкому полу. Огромной чаше из волнистого синего стекла повезло меньше – она разбилась сразу же, как только коснулась расписного дерева. Твердого, как сам камень. Реборну пришлось подхватить Исбэль на руки, чтобы окончательно спасти бутылку от решительности пьяной женщины. С не меньшей злостью он вынул остатки Исбэль из огромного платья, оставив ее в одной белоснежной сорочке, оттолкнул ногой пышную юбку и понес на кровать. Кажется, она заснула еще по дороге. Во всяком случае, когда Реборн без изысков кинул ее на запачканные кровью простыни, та не возмутилась, только промычала что-то невнятное и тут же затихла.

– Надеюсь, вы будете спать спокойно, королева Исбэль Блэквуд, – глубоко дыша, то ли от напряжения, то ли от еще непрошедшей злости произнес Реборн.

Ладонь засаднила. Сегодня на ней осталось много отметин: следы мелких ногтей, порез от меча и рана от кинжала. Без всякого боя Исбэль добралась до его крови.

– Не хватало еще яда на лезвии кинжала, – тихо проворчал он и вдруг задумался.

Развернувшись, Реборн медленно направился к лоджии, чтобы продолжить начатое. На этот раз действительно полезное – с меча нужно было стереть кровь.

Предстояла долгая, бессонная ночь.

Глава 15. Медоедова смелость

Исбэль проболела несколько дней. С ней всегда так бывало, когда она напивалась вина. Вернон, королевский клирик, говорил, что это от натруженных нервов: во время нежданных расстройств принцесса принимала слишком много душевного лекарства, но именно в это время оно ей было не полезно. Впрочем, Исбэль проверяла – не полезно оно было и в любое другое время. На место веселья и беспечной отважности приходила жуткая боль, так что Исбэль не могла и голову поднять с подушки. Благо, в последние дни ее никто не беспокоил, кроме служанок и нового лекаря. Тот, видимо, не знал ничего кроме своей холодящей мази, потому как снова вымазал ею Исбэль: травяные чаи не помогали, а рецепта чудодейственного отвара Вернона он не нашел.

В то утро, как только первые лучи солнца лизнули заспанный горизонт, в опочивальню явились названные свидетели. Запечатлев акт свершившегося брака, они понесли простыню по улочкам города, а клирик читал молитвы. Разлепив на мгновение глаза, Исбэль почувствовала, как ее тащат с кровати, видела, как забирают простыню… Но свинцовый сон вновь сморил ее на рассвете. Реборн ждал практически до самого обеда пока она соизволит очнуться, но так и не дождался.

«Я должна быть сильной», – повторяла и повторяла себе Исбэль, казалось, в голове растаяли все мысли, кроме этой одной.

Солнце уже стояло в зените, прожигая синеву моря палящими лучами. Скоро теплота воздуха заставит расцвести поля и пашни, даря Теллостосу изобилие на целых полгода. Но не нужно было ждать полгода, чтобы дождаться осени. В груди Исбэль сердце кровоточило уже несколько недель кряду. Девушке не дали выдержать траур – как только она просыпалась, на кровати лежало новое платье, и без единой черной стяжки. Будто не было всех этих смертей…

– Орел охотится, нет острее глаза чем у орла, – говорила ей нянюшка целую вечность назад, когда она была еще совсем девченкой. Касс запретил сестре таскаться за собой и она проводила дни у кузницы рядом с огромным муравейником. Луны напролет она следила, как маленькие насекомые тащат в свой дом ветки и осколки леденцов, когда она подкладывала им сладости на пути. Муравьи почему-то очень любили их, Исбэль казалось, что они несказанно радовались, когда она кидала на дорожку сахарные осколки. Когда ей надоело наблюдать за муравьями, она начала караулить у норок кротов, – Кроты роют землю, у них и глаз нет, смотри, ты видишь глаза?

– Нет, – кудри зашевелились, когда Исбэль мотала головой, – Наверное, они жмурятся. Под землей очень темно и страшно.

– Кроты не умеют зажмуриваться, – ответила нянюшка, отпуская крота обратно в нору.

– А почему?

– Потому что у них нет глаз.

– А почему у орлов есть глаза, а у кротов нет?

– Просто под землей им не нужны глаза.

– А почему?

– Потому что они знают землю и роют ее лучше всех. Они делают это настолько хорошо, что потеряли зрение.

Позже у одного сапожника Исбэль встретила бобра. Одинокий мужчина спас раненого малыша в лесу, хотя товарищи по цеху советовали ему съесть его. Поначалу он лечил и откармливал его именно с этой целью, так он говорил, но потом стал жить с бобром в одном доме. Исбэль приходилось переступать порог, заваленный огромным количеством кожи, сапог, утвари и плотного шерстяного одеяла – не зная отца и мать, бобер строил плотину у входа в дом. Сапожник утверждал, чтобы внутрь не проникли его голодные до бобрятины товарищи.

«Боги каждому даровали какое-то особенное умение», – тогда Исбэль это поняла уже совершенно точно. Но что же человек умеет делать лучше всего? Исбэль не находила в себе ни исключительной храбрости, ни терпения, ни железной выдержки, даже голодать она не могла дольше, чем полдня. Если, конечно, от нее не прятали еду… А о плотинах она и вовсе ничего не знала. Наверное, она не тот человек, который умеет что-то лучше всего. Поэтому решила учиться сразу у животных.

С утра ожидалась аудиенция с королем Бернадом и Исбэль подбирала, какие животные ей понадобятся для этого. Определенно, ей потребуется храбрость льва. Но льва она никогда не видала… зато видала медоеда, обратившего в бегство кабана во время охоты, на которую Касс уговорил отца взять и сестренку. Поймать медоеда не осмелились даже охотничьи псы, а рыцари сказали, что эта тварь слишком вертлява в своей шкуре, чтобы сойти за достойную добычу. Определенно, сегодня храбрость медоеда будет необходима. А еще мудрость совы и