Ты моя, Эмилия (СИ) - Лис Алеся

Дориан, я заметила, вообще не отличается особой разговорчивостью, я-то любитель поболтать, да только и у меня нет желания работать массовиком-затейником, развлекая беседой его светлость.

Трапеза подходит уже к концу, когда дверь отворяется и в столовую входит слуга в ливрее, неся серебряный поднос с крышкой.

─ Ваша светлость, вам срочная телеграмма. Из Колчестера, ─ произносит он, застывая статуей возле герцога.

И хоть я знаю, что послание может быть от кого угодно, но мое сердце начинает в тревоге громко стучать. Я нервно сжимаю лежащую на коленях белую батистовую салфетку и перепуганными глазами смотрю на Дориана.

Мужчина откладывает в сторону столовые приборы, берет в руки конверт и, развернув его, быстро пробегает глазами написанное в послании. По мере чтения его лицо застывает каменно маской, а губы сжимаются в тонкую линию. Я без слов понимаю, случилось что-то плохое.

─ Мисс Эмилия, ─ он, наконец, поднимает взгляд на меня. ─ Прошу вас, только не волнуйтесь.

Эти слова, почему-то, вызывают у меня полностью противоположный эффект. Все словно обрывается внутри, и я еще больше стискиваю несчастный кусочек полотна на коленях, словно цепляюсь за него, как за то, что может удержать меня на земле.

─ На Колчестер напали бездушные. Всех жителей успешно эвакуировали, и повозки с беженцами успешно двигаются в сторону Рока, ─ сдавленным голосом оглашает он, окидывая меня обеспокоенным взглядом.

Я чувствую внутри холодный озноб. Пытаюсь сделать вдох, и не получается, грудь, словно сдавливает стальной обруч.

─ Эми, ─ не выдержав, Дориан встает со своего места, подходит ко мне и берет в свои руки мои озябшие ладони. ─ Посмотри на меня. Все хорошо. Они в безопасности.

Новый стук в дверь заставляет меня испуганно вскочить на ноги и уставится широко открытыми глазами на еще одного слугу с письмом. Этот так же невозмутимо передает послание герцогу, стоящему возле меня, и я уже, не особо церемонясь, смотрю краем глаза в исписанные строчки. Буквы скачут, как воробьи, с трудом складываясь в слова. Я перечитываю их снова и снова, силясь понять, но никак не могу. Не могу поверить в то, что они означают. На повозки с беженцами совершено нападение бездушных и лыкасов. В живых не осталось никого.

Это слово «Никого» я вижу перед глазами даже тогда, когда его светлость убирает телеграмму в карман. В ушах нарастает и нарастает шум, голос Дориана звучит словно издалека, но что он говорит, я уже не понимаю, лишь смотрю невидящим взором туда, где только что была записка, а затем проваливаюсь в темноту.

Глава 25

Острый неприятный запах иглой ввинчивается в сознание, заставляя раскрыть глаза. И первое, что я вижу, это обеспокоенное лицо его светлости. Он стоит возле меня на коленях и настырно подсовывает под нос пузырек с нашатырным спиртом.

─ Как ты, Эми? ─ спрашивает Дориан, видя, что я пришла в себя.

Как я? А как я могу быть? Воспоминания острой болью отдаются в сердце, разрывая его на мелкие кусочки. Я пытаюсь тут же вскочить на ноги, но мой внезапный порыв заканчивается новым потемнением в глазах и жутким головокружением. Тихо застонав, откидываюсь на подушку. Горло сдавливается спазмом, и я не могу вдохнуть и капли кислорода. Молча отворачиваюсь к стене, давя всхлипы, рвущиеся из груди, до боли закусывая кулак.

Если б я была там. Была с ней, я бы смогла защитить ее, смогла бы спрятать, укрыть, уберечь. А так моя девочка была совсем одна, маленькая, испуганная, беззащитная. Рыдания все-таки вырываются наружу, сотрясая тело в судорогах.

─ Эми… ─ голос герцога, мягкий, неуверенный, такой не похожий на его обычный твердый слегка высокомерный тон.

─ Оставьте меня, ваша светлость. Уходите, ─ сквозь слезы резко кидаю я. Видеть его больше не могу, слышать. Если бы не его шантаж, глупая прихоть, я была бы сейчас со своим ребенком. Теперь без разницы, откуда мы, попаданцы или нет. Пусть делают со мной что хотят.

─ Эми…

─ Я же сказала, убирайтесь! Можете сразу сдавать своим паладинам, мне без разницы. А сейчас оставьте меня в покое!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Меня накрывает истерика, которая переходит в невнятные рыдания, больше похожие на вой, нежели плачь человека. Не выдержав, Дориан зовет кого-то на помощь и меня силой заставляют выпить капли лауданума, разведенные в воде. Сознание постепенно заволакивает туман, но я успеваю еще с сожалением подумать о слишком маленькой дозе лекарства перед тем, как погрузиться в темноту…

Когда в следующий раз открываю глаза, понимаю, что за окном поздний вечер. В комнате я одна, хотя на маленьком столике возле окна покоится небольшой поднос, накрытый крышкой, видимо кто-то принес ужин, пока я спала. После лауданума жутко хочется пить. Собравшись силами, кое-как поднимаюсь с кровати и осторожно двигаюсь к графину с водой. Утолив жажду и с отвращением посмотрев на еду, поскольку аппетита нет совсем, отворачиваюсь к окну. За ним густая темень едва-едва рассеивается благодаря неутомимо светящимся фонарикам. Где-то там далеко моя дочь, моя малышка. Сознание упорно отказывается верить в то, что ее больше нет. Более того, я почти уверенна, что она жива. Жива и нуждается в моей помощи. Понимание этого заставляет в тот же миг встрепенуться. Сердце не может обманывать, оно чувствует правду. Прижимаю руку к груди, где еще минуту назад зияла кровоточащая рана и чувствую, как постепенно на ее месте робким цветком расцветает надежда. Хватит наматывать сопли на кулак, пора брать себя в руки и действовать. Что бы там не было написано в этой телеграмме, я знаю точно слово «никого» употребили зря, как минимум одна маленькая девочка сумела спастись. И я даже знаю, где в первую очередь буду ее искать.

Не обращая внимания на свой внешний вид, растрепанные волосы, развязанную шнуровку платья, босые ноги, кидаюсь в комнату к герцогу, ибо она находится ближе, а если его там не найду, тогда спущусь в кабинет.

Но Дориан оказывается на месте. Без стука зарываюсь в его покои и, заметив опешившего мужчину, выходящего в халате, судя по всему, из ванной, облегченно вздыхаю. На его плечах лежит полотенце, еще не успевшие подсохнуть, волосы слегка вьются возле шеи, а халат чисто символически прикрывает обнаженное тело.

Мда, неудобно получилось.

─ Эми? ─ его светлость удивленно замирает. Где-то сбоку крякает невидимый Лжефремптон.

─ Я еду в Колчестер! Немедленно! ─ выпаливаю скороговоркой, стараясь твердо смотреть прямо ему в глаза.

─ Я еду в Колчестер! Немедленно! ─ выпаливаю скороговоркой, стараясь твердо смотреть прямо ему в глаза.

─ Выйди! ─ резко бросает герцог.

Вздрагиваю от испуга и делаю несколько шагов назад. За спиной легонько скрипнув, закрывается дверь. Оказывается, этот возглас предназначался совсем не мне, а камердинеру, который тут же спешит выполнить приказ.

Дориан, внимательно проследив за тем, насколько плотно закрывает за собой створки Лжефремптон, запахивает потуже халат и делает шаг ко мне.

─ Эми… Это невозможно. Там ничего нет.

Делаю несколько резких вздохов и упрямо задираю подбородок.

─ Есть. Я знаю, есть. Там моя дочь!

В глазах Колчестера светится неподдельное сочувствие и скорбь.

─ Эми, это самообман.

Отрицательно качаю головой, стараясь излучать твердую решимость.

─ Я должна увидеть это своими глазами.

Его светлость вздыхает так, словно я говорю какую-то несусветную глупость.

─ У тебя не получится туда попасть. Портал не работает. А верхом ─ это несколько дней пути по опасным дорогам. Ты думаешь, куда подевались все бездушные. Открою тебе секрет. Никуда. Они все там же. Это самоубийство. Я не могу тебя отпустить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Его глаза яростно сверкают, но меня это только злит.

─ Ах, не можете! ─ шиплю я. ─ Вы меня приволокли сюда. Оставили моего ребенка без защиты, без матери. А теперь не можете меня отпустить? Значит, я сама поеду. Собственно, почему я у вас спрашиваю? Я немедленно отправляюсь в Колчестер!