Саша Суздаль - Перстень Харома

Злополучный перстень с голубовато-зелёным камнем, с помощью которого Марэлай переместилась в океан, Хенк забрал, несмотря на уверения дочери, что она не будет больше глупить. Такую игрушку, о силе которой не знает и Байли, лучше держать закрытой, поэтому Хенк решил отдать его Байли и попросить, чтобы она спрятала перстень подальше.

Они летели в темноте, освещённые звёздами, которые отражались и множились в океане, создавая иллюзию бесконечной пустоты. Змей, перед отлётом успевший нажраться рыбы, чувствовал себя великолепно. Головы змея беспрерывно оглядывались на драгоценного Хенка, сверкая глазами в темноте не хуже звёзд, как будто боялись, что он исчезнет.

Предвкушая встречу с Байли, Хенк растаял, растекаясь нежностью по всему телу, а улыбку, возникшую у него на лице, обернувшаяся голова Гайтели приняла на свой счет и чмокнула его в щеку. От неожиданной действительности Хенк опешил, а потом рассмеялся и его громкий смех вверху перепугал одиноких решек, вздумавших подняться на поверхность океана и рассматривать звёзды.

Внезапно что-то случилось в небе и звёзды посыпались вниз. Испугавшись вначале, Хенк понял, что это звездопад, похожий на тот, который произошел несколько дней назад.

Успокоившись, он заворожённо смотрел на падающие огни, опасаясь одного: как бы случайный горящий булыжник не попал в его змея.

Маргина в своей спальне, оторвавшись на несколько прасеков от товарища Тёмного, увидела полыхание звёзд в небе и спросила: «Что за огни?» — на что, её чёрный кавалер ответил: «Не отвлекайся, это амомедары и барберосы». Маргина тут же позабыла о них, так как товарищ Тёмный снова погрузился в неё, вызывая у неё ответный звездопад, в котором обрушилось и небо, и звёзды.

Дальнейшие события ещё более поразили Хенка, и он подумал, что они со змеем потеряли ориентацию и перевернулись. Звёзды светящейся дымкой начали падать вверх, как будто отскакивая от земли, преимущественно кучками, а за ними вдогонку летели ряды одиноких звёзд. Такая процессия продолжалась всё время, пока он не подлетел к дворцу, подсвеченному голубым сиянием неизвестного происхождения.

Хенк слез со змея, наказав ему ожидать, а сам пошел в направлении дворца, оказавшись возле невидимой стены. Стена его безропотно пропустила, а в воздухе перед Хенком появились огненные буквы: «Добро пожаловать, Фатенот». Он ничего не понял и продолжал двигаться к дворцу, а перед ним снова возникла огненная надпись: «Сюда, Фатенот».

Хенку только и оставалось, что следовать огненным знакам. Правда, тревожила мысль, что огненные буквы называли его Фатенот, но Хенк полагал, что в механизме, который зажигает огни, что-то сломалось. Он открыл следующую дверь, полагаясь на указания горящих букв, и увидел огромный зал, в котором у самой стены стояла кровать с балдахином, на котором лежала какая-то девушка.

Подойдя поближе, Хенк узнал Байли и, к великому своему изумлению, услышал её слова, которые она говорила с закрытыми глазами: «Возьми меня, Хенк!» Ему в голову ударил жар, и он, торопливо раздеваясь на ходу, прыгнул в кровать, заключая в объятия свою любимую. Байли, широко раскрыв глаза, ахнула и, увидев Хенка, уцепилась в него что есть силы, исступлённо повторяя: «Возьми же меня, Хенк!»

Харом, застывший в статуе на острове Земля Харома, теребил своими симпотами полупрозрачные камни из селенита, на браслете из саритиума, который Байли сняла перед сном, а другие симпоты гладили перстень с голубовато-зелёным камнем, находящимся в кармане брошенного кафтана Хенка. Каменные губы статуи с осуждением повторяли: «Сама с собой?! Какая же ты блудница, Фатенот!» Хорошо, что Хенк и Байли этого не слышали, хотя совесть их вряд ли мучила.

Репликация шестая. Манароис

Элайни сидела на лавочке в саду и плакала. В последнее время слёзы так часто орошали её побледневшие щёки, что, казалось, её красота уплывала вместе с горькой влагой, убирая румянец с её щёк. Сергей не находил себе места и не мог успокоить Элайни, поэтому уходил в лес, чтобы рубить никому не нужные стволы деревьев, отправляя, от бессилия, всю силу и ярость в блестящее от работы лезвие топора.

Хамми не мог сообщить им ничего утешительного, так как информационное поле имеет свойство отражённой волны, которая провоцирует временную задержку, а предпринимать какие-либо действия до её истечения срока не имело никакого смысла. Доходчиво объяснить Сергею временную структуру материи он не смог, так как тот, упрощал всё до безобразия и требовал реальную цифру: «Когда?» — как будто Хамми знал, когда возвратится Марго.

То, что Хранители вмешаются в данное перемещение, Хамми не сомневался, так как нелегальный переход материи зафиксировали в Кольце. Оставалось неясным, с какой целью Харом, который лежал глубоко в земле на острове озера Сван, вернувшись из будущего, похитил Марго и что собирался с ней сделать. Ведь Марго смертна и жизнь у неё одна, чего не скажешь о бессмертном Хароме.

Хамми вспомнил, как вернулся Сергей, благодаря временной петле, в которой он находился. Тогда ему помог Темный, которого Сергей называл Координатором, но Сергей ошибался, так как Тёмный имел статус Хранителем. Хамми прокрутил в глифомах данные, и его неожиданно осенило – Сергей не ошибался и Тёмный тогда был Координатором, только Координатором в будущем, которое не наступило для Марго.

Можно предположить такую замкнутую бесконечность между прошлым и будущим. Тогда всё становилось на свои места: вначале в будущем произошло похищение Марго, а потом перемещение Сергея в прошлое, к Элайни, которое в прошлом произошло раньше, чем исчезновение Марго.

«Сейчас пойду и сообщу всё Сергею, пусть вместо дури в мышцах ломает голову над математической задачей», — подумал Хамми и потопал по дорожке в лес. По ходу движения увидел Элайни на лавочке и пожалел: подошел и, прыгнув, присел рядом. Элайни погладила его по спине, а он принялся налаживать её внутренние связи, по капле добавляя немного эйфории, чтобы не переборщить.

— Что скажешь, котик? — спросила Элайни и Хамми без математических формул доложил:

— То, что ты ждёшь, произойдёт, только в будущем, не сейчас.

Неизвестно, как поняла его Элайни или то, что впрыснул Хамми, подействовало, только она приободрилась, и кот не стал лезть ей в душу симпотами, чтобы, случайно, не растревожить.

— Ты куда? — спросила его Элайни.

— Сергею доложу, — сообщил кот, и Элайни укрепилась во мнении, что кот не врёт, а что-то знает.

— Скажи, я жду его к обеду, — сказала она, и Хамми убежал вприпрыжку, используя благоприятный момент. Элайни вытерла остатки слез и случайно оцарапала лицо перстнем с голубовато-зелёным амазонитом.