Соловьи не поют зимой - Марина Кравцова

Инчэн сложил руки у солнечного сплетения. Между его ладонями заискрился золотистый шарик энергии. Пульсируя, он стал расти и расти, а когда достиг размера футбольного мяча, Инчэн резко поднял руки над головой и в почти танцевальном жесте плавно развёл их в стороны.

Шарик вспыхнул, раскрылся и образовал золотые нити, тут же сложившиеся в драконью печать. Печать раскрутилась, и новая вспышка обратила Инчэна в огромного дракона с серебряной чешуёй, сверкающей на солнце. Хвост его вился гладкой волной, и лепестки персика кружили вокруг него естественной аурой. Он, несмотря на всё своё величие, смешно чихнул от опустившегося на нос лепестка, и мысленно сказал Наде:

— «Жду тебя над облаками, любовь моя!»

Свернулся в дугу, провернулся и взмыл ввысь, в самое небо, со свистом рассекая воздух. Сейчас он выглядел истинным небожителем, и солнце, будто подтверждая это, образовало вокруг него сияющее гало, когда Инчэн остановился в верхней точке своего полёта и выжидающе взглянул вниз.

Надя не сразу обернулась соловьём. Некоторые время она стояла и, высоко подняв голову, смотрела на прекрасное, воистину волшебное и могущественное создание — и не могла им налюбоваться. Она привыкла, что в её традиции дракон — существо если и не злое, то обычно пугающее. Но её любимый, позолоченный солнцем и сверкающий, казался продолжением воздуха, неба и света… даже печаль отступила. Всё у них получится, это же ее Инчэн! Они вернут жемчужину. Они будут вместе, будут счастливы…

Надя раскинула руки, рывком потянулась вверх, словно хотела прямо так вознестись к своему дракону. Но тут же окуталась серебристым светом, и маленькая птичка, все еще сияющая, полетела к огромному существу… туда, за облака!

Вскоре волшебный соловей взволнованно и радостно кружил перед Инчэном, и в ярких черных глазах девушки-птицы отражалось серебряное сияние Небесного Дракона.

Глава 17

В Китае оказались быстрее, чем планировали. Яо, Инчэн и Надя спикировали на площадку возле особняка главы Небесных Драконов Тай Луна, а по совместительству — дяди Инчэна. Яо после возвращения в человеческий облик немедленно отправился доложить о них главе, а Инчэн остался с Надей и поцеловал её на глазах у сновавшего туда-сюда персонала.

— Нечего не бойся, — прошептал он, коснувшись напоследок губами её носа и взял девушку за руку. — Идём.

Зима стояла тёплая, но задерживаться на улице всё равно не стоило. Они быстро пересекли площадку, поднялись на крыльцо и вошли в дом.

Внутри особняк драконов представлял из себя традиционно китайское жилище со старинным лаконичным интерьером и небольшими деталями, обозначающими статус и положение владельца. Инчэн провёл Надю по длинному коридору, затем по широкой лестнице наверх, а после — через ещё один коридор к резной деревянной двери дядиного кабинета.

— Входите, — сказал появившийся из кабинета Яо и, многозначительно взглянув на Инчэна, встал у стены и прикрыл глаза.

Глава Лун сидел за столом, сложив руки перед собой, и Инчэну достаточно было взглянуть на него, чтобы понять — дядя в крайней степени зол, и зол на него. Он сжал руку Нади, сделал шаг вперёд и немного в сторону, слегка закрывая её собой. Дядя встал.

— Молодой господин Лун, — дядя опёрся ладонями о стол и склонился в сторону племянника, — ты вообще помнишь, ради чего отправился в это путешествие?

— Дядя, позволь объяснить… — возразил было Инчэн, но тот перебил его.

— Ты не вернул жемчужину, как было нужно, ты упустил её дважды и позволил Имуги завладеть ей, спелся с врагами и привёл одного из них в наш дом, да ещё и подарил им свою жемчужину… — Он шумно выдохнул, обошёл стол и повернулся к ним спиной, заложив руки за спину. — Инчэн, никогда бы не подумал, что ты так поступишь с нами, что после того, как проявились драконьи письмена, ты будешь столь неосмотрительным и…

— Дядя! — воскликнул Инчэн. — Драконьи письмена имеют иное значение, я видел воспоминание на острове Пэнлай…

— Молчать! — Тай Лун долбанул кулаком по столу и резко обернулся, его зрачки вспыхнули золотым светом. — Как ты смеешь сомневаться в словах наших предков⁈ Как смеешь говорить мне это в лицо! Небожители коварны и тщеславны. В их владениях ты мог увидеть что угодно…

— Это показала жемчужина…

— Они могут и это. А ты поверил! Глупец!

Дядя взмахнул рукой и громко произнёс в сторону двери:

— Яо! — а потом снова посмотрел на племянника. — Ты, — он указал на него пальцем, — сейчас идёшь к себе и не покидаешь дом, пока я не решу, что делать с имуги. А она…

Инчэн сделал ещё шаг в сторону, заслоняя Надю собой.

— Она ничего не сделала. Ты можешь сколько угодно враждовать с её кланом, но она ничего тебе не сделала, драконам тоже. Великий Байцзун тоже любил Соловушку, он был женат, и у него были дети!

Взгляд дяди на мгновение переменился, но он быстро взял себя в руки.

— Ложь! Ты был вдали от дома всего ничего, а уже проникся чужими словами. Как легко тебя уговорить без жемчужины.

— Дядя!

— Молчать! Пока я не посчитал тебя предателем и не отправил в уединение. — Глава Лун, тяжело дыша, схватился за сердце и сел на стул, стоявший перед столом, напротив его рабочего кресла. — Не трону я её, успокойся. Просто, когда пойму, что с жемчужиной, отправлю домой.

Инчэна пробил холодный пот. Он не мог так это оставить, нужно всё Наде объяснить, но как… как теперь посмотреть ей в глаза? Он должен был рассказать раньше, вчера, в персиковой роще, когда они были так счастливы. Но время ушло, и нужно сделать всё, чтобы не упустить его ещё больше.

Инчэн хотел сказать что-то ещё, но в кабинет вошёл Яо.

— Господин Лун, молодой господин Лун, — обратился он к обоим поочерёдно и склонил голову в вежливом поклоне.

Дядя небрежно махнул рукой в просьбе отойти, и Инчэн, приняв это на свой счёт, подчинился. Просьба действительно была обращена к нему. Тай Лун взглянул на Надю, и лицо его неуловимо переменилось, стало почти добродушно-вежливым.

— Чувствую полукровку с силой чистокровного. Значит, всё, что я сказал, ты поняла… Хорошо.

Он не спрашивал. Дядя не привык спрашивать, если ему казалось, что начатый разговор будет долгим. Поэтому он изогнул губы в мягкой улыбке и перевёл взгляд на Яо.

— Проводи госпожу в покои почившей супруги,