Землянка для опасных командоров - Елена Островская

Он медленно кивнул, его взгляд стал отстраненным. Он взвешивал. Оценивал риски и выгоды. Потерять инструмент или приобрести сильного, пусть и строптивого, союзника?

— Твоя... прямота... неожиданна для меня, — произнес он наконец. — И рискованна. Но... даровать тебе статус советника при Совете Командоров... это можно рассмотреть. При условии, что ты докажешь свою полезность.

Это была уступка. Первая в истории наших отношений.

— Я уже доказала, — мягко напомнила я ему. — Данные с Вольвароса обесценили весь флот Империи. Этого недостаточно?

Уголок его губ дрогнул в подобии улыбки.

— На войне не бывает чего-то слишком достаточно, дочь. Но это... хорошее начало.

Он повернулся и направился к выходу. На пороге он остановился.

— Твои мужья... они согласны с этой твоей... новой ролью?

— Они приняли меня. Всю. А это значит — приняли и мое право на собственный голос.

– Что это значит? - неожиданно спросил отец и сощурив глаза посмотрел на меня. – Что значит приняли тебя всю?

35. Разговор с отцом.

Я встретила его взгляд без колебаний. Вопрос был острым, как бритва, и направлен прямо в сердце самой главной тайны. Но я была готова.

— Это значит, — сказала я, и мой голос зазвучал с новой, странной уверенностью, — что они знают всё. И ценят то, чем я стала, больше, чем то, кем я была.

Отец замер.

Его пронзительный взгляд, обычно видящий всё насквозь, впервые казался слегка расфокусированным. Он анализировал не слова, а сам факт их произнесения. Тон. Энергию.

— «Стала»? — он мягко повторил слово, делая его самым опасным в предложении. — Ты говоришь так, будто прошла через метаморфозу. Не просто выздоровела… но изменилась.

Я не стала отрицать.

Вместо этого я сделала то, чего никогда не делала раньше. Я пригласила его сесть. Легкий жест руки к креслу. Не дочь, приглашающая отца. А хозяйка — гостя.

Он, к моему удивлению, принял приглашение.

Занял позицию в большом кресле, сцепив пальцы перед собой. Ждал.

— Миссия на Вольваросе была не просто рискованной, отец, — начала я, выбирая слова с точностью сапёра, разминирующего бомбу. — Она была... преобразующей. Чтобы выжить там, где должна была умереть моя легенда, мне пришлось стереть грань между притворством и реальностью. То, что они вживили в мой разум... это не просто воспоминания. Это была другая жизнь. Другая личность.

Я видела, как его пальцы сжались чуть сильнее.

Он слушал. По-настоящему слушал.

— И когда «Эгофлипер» должен был стереть всё лишнее... он стёр не только легенду. Он стёр часть меня. Той, кем я была до этого. — Я сделала паузу, позволяя ему осознать чудовищность этого утверждения. — То, что вернулось к вам вчера из медотсека... это не была ваша дочь в полном смысле слова. Это был гибрид. Сломанный продукт ваших экспериментов.

В воздухе повисло молчание.

Он смотрел на меня, и в его глазах впервые за всё время я увидела не расчет, а... интерес. Чистый, незамутненный интерес учёного к аномалии.

— И что же? — спросил он тихо и я услышала жалость. — «Протокол «Феникс»? Я видел скачки энергии. Это была попытка... восстановиться?

— Это была попытка выжить, — поправила я его. — Не вернуть прошлое. Создать новое. Синтезировать то, что осталось от Реи Эос, с тем, что было имплантировано в виде Светланы Гориной. И это... — я выпрямилась, глядя на него прямо, — сработало. Я не Рея. И не Света. Я — результат. Сильнее обеих. Помню всё. И понимаю ценность обеих жизней, которые во мне теперь живут.

Я подошла к нему и села в кресло напротив, нарушая все протоколы дистанции.

— Поэтому, когда я говорю, что мои мужья приняли меня всю, я имею в виду, что они предпочли живую, пусть и изменившуюся женщину, — призраку той, что была. Они выбрали будущее. А не прошлое.

Отец долго смотрел на меня.

Его лицо было непроницаемой маской, но по едва уловимым признакам — легкому расслаблению мышц вокруг глаз, едва заметному наклону головы — я понимала, что он... впечатлён.

— Ты утверждаешь, что произошел не сбой, а... эволюция, — произнес он наконец. — Что твой разум не сломан, а... модернизирован.

— Я утверждаю, что я — лучшая версия себя из всех возможных, — сказала я просто. — И я готова служить Гелиосу. Но не слепым орудием. А разумным партнером. Той, кто понимает врага не только через прицел винтовки, но и изнутри. Потому что я какое-то время была одним из них.

Он медленно поднялся с кресла. Его тень накрыла меня.

— Это опасная игра, дочь. Очень опасная. Один неверный шаг, и Совет объявит тебя нестабильной. Угрозой.

— Тогда мне нужна твоя защита, — парировала я, не отводя глаз. — Не как дочери. Как активу. Самому ценному активу, который у тебя есть. Потому что никто, кроме меня, не может сделать то, что могу я.

Он повернулся и снова пошел к выходу. На пороге он обернулся в последний раз.

— Ты получишь свой шанс доказать это. Совет собирается через три дня. Готовь отчет. Не о миссии. О том, что ты узнала. О слабостях Империи. О том, как их использовать. — Его губы снова дрогнули в подобии улыбки. — Посмотрим, действительно ли ты стала сильнее... или просто научилась лучше лгать.

Я сжала губы от ярости. Отец этого не увидел.

Он вышел. Дверь за ним закрылась.

Я осталась сидеть в кресле, внезапно ощущая дрожь в коленях. Я сделала это. Я бросила вызов и не сломалась.

Из спальни вышли Кай и Элиан. Они слышали всё. На их лицах было смешанное выражение ужаса и гордости.

— Богиня, — выдохнул Элиан. — Ты сказала ему... всё.

— Не всё, — поправила я, наконец позволяя себе выдохнуть. — Я сказала ему достаточно. Я дала ему новую формулу для расчета. Не «дочь». Не «орудие». А «актив». И он её принял. Пока что.

Кай подошел ко мне, встал на колени перед креслом и взял мои руки в свои. Поцеловал ладони. Это было самое прямое проявление нежности и преданности, на которое он был способен.

— Что теперь? — спросил он, его голос был приглушенным.

— Теперь, — я провела рукой по его коротким жестким волосам, — я должна написать самый важный отчет в