Как повываешь? - Жаклин Хайд

— Продолжай, — говорит она ледяным тоном.

Большинство женщин легко завоевать, но не эту. Конечно, я полагаю, что тоже был бы осторожен, учитывая, сколько мы спорили в прошлом. Однако теперь я не могу даже вспомнить, почему мы так много ссорились. Теперь, когда я знаю причину проблемы, мне кажется, что я лучше контролирую себя, и в шагах появилась легкость, которой не было уже несколько месяцев. Если бы только член тоже понял намек и расслабился.

Уверен, это просто ее парфюм заставляет меня так реагировать. А значит, это можно контролировать, когда Джекилл изучит состав и найдет лекарство. Но я просто не могу держаться от нее подальше, особенно с тех пор, как появился Фрэнк.

Вода плещется у края рва, а ветер треплет ее высокий пучок на макушке, разнося ее запах ко мне, словно ласку для чувств.

— Я сожалею, что мы, кажется, начали не с той ноги, — честно говорю я.

— Мягко говоря, — она пытается сдержать смешок, явно стараясь вести себя прилично, и я улыбаюсь.

Я вспоминаю, как относился к ней, как унизил ее той давней ночью. Тогда я сказал, что не собираюсь с ней трахаться, только потому, что очень ревновал к окружающим мужчинам, соперничающим за ее внимание. А теперь вот я — умоляю о ее внимании.

— Мне искренне жаль, честно, — выпаливаю я как идиот и тут же морщусь, когда она удивленно оборачивается.

— За то, что испортил мне вибратор? — с ухмылкой спрашивает она, глядя на меня с лукавым выражением.

Я бледнею от этих слов и сгибаюсь, закашлявшись и чуть не подавившись собственной слюной, пока она спокойно идет дальше. Черт бы ее побрал. Слово «вибратор», слетающее с ее губ, может поставить меня на колени.

— Ты это заслужил, — язвит она, а мой мозг в этот момент просто выходит из строя.

— И как именно я его тебе испортил? — хрипло спрашиваю я, представляя, как она использует игрушку, двигается на ней, и… о ком, черт возьми, она думает в такие моменты?

Ее щеки заливает румянец, а от кожи поднимается тонкий розовый аромат.

— Забудь, — отвечает она, явно стараясь уйти от неловкой темы, которую сама же и начала.

Она поднимает подбородок, и солнечные лучи падают на ее лицо, когда мы прогуливаемся под деревьями. Над головой порхают птицы, а на губах, которые так и просятся к поцелую, появляется улыбка.

— Женщина, нельзя говорить такое мужчине с горячей кровью и сразу уходить от разговора. У нас перемирие. У моих яиц тоже должно быть перемирие, — я поправляю болезненно твердый член, который встал, как только я вошел на кухню, и с тех пор не переставал напоминать о себе.

Ее черные туфли останавливаются, когда она поворачивается на дорожке, чтобы посмотреть на меня.

— Я им еще не пользовалась, — отвечает она.

— Ох, — я моргаю. — Поздравляю с новым вибратором?

— Иди в пизду, Коннор.

Я смеюсь, когда она отходит, и ускоряю шаг, чтобы снова поравняться с ней.

— О, любовь моя. Я думал, ты никогда не предложишь, но теперь понятно, почему ты такая напряженная.

Она смотрит на меня так, будто у меня выросли две головы, из-за моего неожиданного очарования. Обычно я бы с ней согласился, но теперь, когда я знаю, что дело только в волчьем аконите в ее духах, я могу себя контролировать. Ее запах интересный и теперь кажется таким сладким — хороший трах пошел бы на пользу нам обоим.

— Мы непрерывно ссоримся целый месяц, а теперь ты хочешь пофлиртовать?

— Кто флиртует?

Ее губы сжимаются, на лице появляется ярость, и от этого мой член дергается в штанах. Она резко останавливается.

— Это что, для тебя какая-то жестокая шутка? Ты разгуливаешь и пытаешься переспать с женщинами из жалости? — в ее голосе слышится злость и что-то еще, и все веселье в момент испаряется.

Я хмурюсь, немного ошеломленный ее словами.

— Уитли.

— Держи свои оправдания при себе, Коннор, — она разворачивается, чтобы пойти обратно, но я хватаю ее за запястье, не в силах разобраться в эмоциях, бурлящих во мне.

— Похоже ли это на, блядь, секс из жалости? — я беру ее руку и прижимаю к своему напряженному члену, заставляя почувствовать, насколько сильно она меня заводит.

Она понятия не имеет — как и все остальные — что сводит меня с ума до боли. Но теперь ее запах стал мягким, чувственным и притягательным. Кажется, долгое пребывание в ее спальне что-то сломало во мне, потому что я отдал бы что угодно, чтобы переспать с этой женщиной и наконец выбросить ее из головы.

— Клянусь, я трахну тебя, пока ты сама не начнешь умолять. Просто позволь мне прикоснуться к тебе.

Ее губы складываются в мягкую, округлую «О» от шока, когда она пытается отдернуть руку.

— Можно я тебя поцелую? — спрашиваю я, входя в ее личное пространство и опуская взгляд на ее губы.

Она поднимает бровь, и ее зубы начинают покусывать нижнюю губу, словно она именно этого и хочет.

— Ты действительно спрашиваешь на этот раз?

Я киваю, притягивая ее в объятия, и она не противится. Ее янтарные глаза опускаются на мои губы, и она облизывает край своих — что-то во мне щелкает.

Я тащу ее вдоль дорожки и завожу в лабиринт из живой изгороди. Мои губы тут же оказываются на ее, и я стону от этого вкуса. Она издает звук, похожий на мурлыканье котенка, и это сводит меня с ума. Зарычав, я хватаю ее за задницу, поднимаю и обвиваю ее ноги вокруг себя, прижимаясь к ней твердым членом.

Боже… блядь.

Ее руки зарываются в мои волосы, и мы набрасываемся друг на друга, дергая и оттягивая, пока наши губы словно пытаются поглотить друг друга. Она умудряется хныкать между поцелуями, температура ее тела накаляется, как в аду, а запах возбуждения действует на меня, как укол виагры.

Я прижимаюсь к ней, когда недели сдерживаемого желания обрушиваются на меня, как товарный поезд, сошедший с рельсов. Мои руки сжимают и мнут ее зад в знак поощрения, когда она двигается в ответ, приветствуя каждое движение своим и крепко держась за мои плечи. Я еще даже не внутри нее, а глаза уже готовы закатиться от удовольствия.

Похоже, я не единственный, кто был в отчаянии, поскольку ее ноги с силой сжимаются вокруг моей талии, как будто она пытается взобраться на меня, как на дерево.

Я замираю на мгновение, когда вспышка ясности прорывается сквозь туман желания, и осознаю, что мы делаем — причем прямо на улице и совсем