В твой гроб или в мой? - Жаклин Хайд

Кажется, прошел час, и мы наконец добираемся до боковой двери.

— Дойл знает, где хранятся все средства первой помощи. Я ставлю ее на ноги в фойе, намереваясь оставить между нами как можно больше пространства, и указываю на большие двери.

— Осмотри руку. Я поднимусь в твою комнату через минуту.

Она кивает.

— Хорошо, скоро увидимся.

Выражение ее лица озадаченное, и я убегаю, как только Обри уходит в проем.

Меня переполняет отвращение к себе за то, что я не подумал о чем-то подобном. Она могла легко пострадать. Пустота распространяется внутри при этой мысли, и в голове крутятся возможные варианты.

Я запоздало задаюсь вопросом, может ли Фрэнк сварить какое-нибудь зелье, чтобы удержать меня от желания укусить ее. Солнцезащитный крем, кажется, действует эффективно, так почему бы не сделать что-нибудь, что могло бы помешать мне причинить ей боль в будущем? Это потребовало бы от меня признания своей слабости в отношении нее, что повлечет за собой вопросы. Мне придется проявить хитрость на этот счет.

Глубоко дыша вхожу в свой кабинет, наливаю стакан скотча и опрокидываю его в ожидании. Дойл придет. Я знаю, что придет.

Двадцать минут спустя он, наконец, входит в комнату с обеспокоенным видом, и я уже могу сказать, о чем он думает.

— Ты чуть не напал на нее, не так ли? — Дойл вздыхает и сам тянется за графином. — Люди слишком хрупки и легко могут пораниться, а ты десятилетиями не питался. Если бы ты просто держался от нее подальше…

— Ты почувствовал ее запах? — спрашиваю я, гадая, взывает ли она к нему так же, как ко мне. Как я не могу игнорировать аромат и думать о чем-то кроме нее.

Я наблюдаю за тем, как он наклоняет голову в сторону и пожимает плечами. Ублюдок. Я угрожающе рычу, и он вздрагивает. Так и должно быть. Она моя.

— Что прикажешь делать, заткнуть нос? — он морщит его, пока скотч льется в его бокал. — Вы двое заполонили весь замок феромонами.

Я закатываю глаза от отвращения, ярость утихает.

— Хммм. Она была ранена, и все, что я мог сделать, это стоять там как идиот, прежде чем наброситься на нее, как какой-нибудь сексуально озабоченный кобель на гоне. Я должен был лучше контролировать себя.

Он хмурится над бокалом, когда подносит его ко рту.

— Я думаю, ты немного строг к себе, правда. Я имею в виду, пока она была, ну, ты понимаешь.

Я опускаю свой бокал.

— Что?

— Судя по тому, что я чувствую, она хочет тебя так же сильно, но я думаю, что ее эмоции немного зашкаливают. Она просто напугана, Влад. Ты совсем забываешь, что такое время, потому что его у тебя много. Ты знаешь эту девушку три дня.

— Знаю.

— Дай ей время. Все в порядке, это была всего лишь царапина, почти не кровоточащая, но какими бы холодными ни были ее руки, я уверен, что ощущения были не из приятных, — он останавливается, чтобы сделать глоток напитка, прежде чем поставить его на стол. — Я отправил ее в комнату с молоком и печеньем. Может быть, мне прислать вино?

— Я хочу поговорить с Фрэнком в ближайшее время. Возможно, у него есть идеи, как мне сдерживать свои порывы в подобных обстоятельствах. И нет, не надо ее спаивать, ради всего святого. Я и так едва держусь в здравом уме.

Мысль о ее страстности и желании заставляет кровь закипать, но что-то в алкоголе ослабляет человеческие запреты, а я хочу, чтобы она осознавала все каждый раз, когда я беру ее. Я хочу, чтобы она знала, кто внутри нее, кто трахает ее идеальную пизду и наполняет ее, пока она не разобьется вдребезги. Наблюдать за тем, как она распадается на части.

— С Джекилом в его распоряжении, я уверен, они смогут придумать что-нибудь, чтобы обеспечить безопасность гостей, пока они здесь, — говорит Дойл, прерывая мои мысли. — Мы просто должны быть осторожны с тем, что мы им говорим. Они еще не знают об отеле.

Я мгновение смотрю на него, мысли зацепились за слова «гости» и «отель». Мысль о том, что меня больше никто не волнует, приходит в голову.

— Свяжись со мной и дай знать, что они скажут. Я готов попробовать, если это обеспечит безопасность наших гостей.

— Что, если мы скажем ей, что тебе нездоровится? Я могу занять ее делами по замку.

Я рычу, звук вырывается из груди и губы изгибаются в оскале.

— Ты не прикоснешься к ней.

Его брови поднимаются.

— Я должен беспокоиться о том, насколько собственнически ты себя сейчас ведешь? Ты слышишь себя? Игнорируя тот факт, что ты ставишь под сомнение мою честь, когда в последний раз ты смотрел в зеркало?

— Нет?

— Возможно, тебе нужно снова поесть, — говорит он, странно разглядывая мое лицо, затем кивает. — По крайней мере, поешь. Ты вспотел.

— Это все побочный эффект, скорее всего из-за того, что мое тело слишком быстро восстанавливается, или из-за солнцезащитного крема. Наверное, дело в солнцезащитном креме, — бормочу я себе под нос. В конце концов, прошло почти сто лет.

— Джекилл никому не позволил бы менять рецептуру солнцезащитного крема, — говорит Дойл, затем тяжело вздыхает и ставит бокал на стол, прежде чем потянуть за лацканы пальто, которое он упорно продолжает носить.

— Влад, просто убедись, что ты не совершаешь ту же ошибку, что и с Анжеликой.

— Обри совсем не похожа на Анжелику. Та женщина была гадюкой в овечьей шкуре.

— Да, ты, на самом деле, в тех же обстоятельствах. Преследуешь женщину и ведешь себя по-рыцарски.

— Обстоятельства даже отдаленно не похожи. Анжелика с самого начала знала, кто я, и была одержима желанием стать вампиром. И мы все знаем, чем это закончилось, — говорю я, и Дойл вздрагивает, его губы поджимаются. — Это спорный вопрос — она совсем на нее не похожа.

— Нет, я не могу сказать, что она похожа, — соглашается он.

Анжелика заплатила небольшое состояние парфюмеру, чтобы создать смесь из редких цветов для соблазнения, и как только она поняла, что я никогда не обращу ее, восприняла это, мягко говоря — плохо. Сумасшедшая, отвратительная женщина.

Я замираю, когда чувствую легкую вибрацию в кармане. На экране вспыхивает уведомление о том, что Обри опубликовала фотографию. Улыбка растягивает губы при виде ее на снегу, и меня охватывает чувство гордости за то, что она опубликовала фотографию, которую сделал я.

Я читаю первый комментарий, и меня охватывает ярость. Мои клыки удлиняются, а глаза краснеют.

— Влад? Что случилось?

Я крепко сжимаю телефон в руке,