Моя навеки, сквозь века - Марина Повалей

— Вы – мелочный, склочный человек, — Василий поднялся, не сводя глаз с насмешника. — Упиваетесь властью надо мной? Что ж, извольте…

— Двадцать четвёртого декабря прошлого года к вам, господин Кос, приходил человек, — улыбка медленно сползала с лица Коса, — человек этот провёл в вашем кабинете тридцать пять минут. Позже он покушался на главного военного прокурора. Николай, припоминаете? — Василий прикурил. — Он работал на вашем заводе. Как раз в период после Кронштадтского мятежа, который поднял, до попытки убить прокурора, — пауза, которой Слепцов позволил себе насладиться. Напоследок. Некогда размусоливать, отсутствие Алисы вызывало сильную тревогу. Где она в десятом часу ночи? — Как думаете, мне слишком нужно стараться, чтобы найти и доказать вашу с террористом связь?

Шах и мат.

Кос не отпирался. Не упивался, не позволял себе снисходительного тона. Он перестал говорить с гулякой-гвардейцем. Сейчас Кос вёл диалог с человеком, от которого зависит его судьба. Судьба его семьи и дела, которое он налаживал в России десятками лет.

— О дате свадьбы я напишу вам позже, — он замешкался у порога. — Считаю долгом вам сказать, что я намерен говорить с Алисой о смене веры. Настаивать не буду, но если она захочет… муж и жена должны быть одной веры, — близость женитьбы или что-то другое, но на миг Слепцов представил себя на месте Коса. Что будет когда-то у него дочь, которую родит ему Алиса, а потом появится какой-то мот и кутила, он и сам понимает, какая молва о гвардии в народе, и захочет этот молодчик забрать себе его девочку. — Я люблю вашу дочь больше собственной жизни. И поверьте, от того я вас и не трогал по этому делу, наперекор совести. Только ради неё. И не трону. Если я узнаю, что вы её наказали или что-то ещё… Что бы вы ни думали себе, я всё сделаю для её счастья.

— Если она захочет, — хмыкнул Кос, но Слепцов этого не услышал.

Алисы не было дома, она снова гостила у Мари. Ни на что особенно не рассчитывая, Василий помчал на Большую Конюшенную, наказал Тоне не выпускать Алису под страхом смерти, если та объявится.

Чего ожидать от своей барышни, что скоро станет женой, Василий не знал и сам. И очень хорошо было на душе…

Всю дорогу от дома до квартиры Павловых он предвкушал скорую встречу и дивную новость. Извозчика, увёзшего молодого барина-присяжного нашёл не сразу, но всё же нашёл. Так и есть – тот взял здесь, у дома, господина, у Адмиралтейства подхватили барышню, и оба они поехали в аквариум, знамо дело зачем…

Слепцов еле сдержался от подзатыльника дураку.

Но вот об одном Кос ему напомнил – Виктория.

Надо бы ей написать, и оплатить ей безделицу у Фаберже.

Слепцов с того дня, как встретил Алису, и вовсе позабыл о своей балерине. Та, может и поняла сама, но надобно сказать лично, что содержание её окончилось. Хоть по последнему их выходу на показ к Бризаку, она что-то и почувствовала – как никогда была ласкова и мила. И ни одного требования или даже каприза, хоть к ним Слепцов и привык. Капризливость и глупость у балерин часто идёт бок о бок с красотой и безотказностью. Именно за последнее Слепцов её и держал. Небольшой урон по кошельку позволял ему не прибегать к пользованию полковыми дамами, а значит, давал гарантию здоровью. Виктория прекрасно осознавала своё положение и понимала – один неверный шаг и не будет ни квартиры, ни выездов, ни содержания.

Войдя в аквариум, он увидел Павлова в одиночестве за тем же столом.

— Где Алиса? — он уселся не раздеваясь, не собираясь здесь задерживаться.

— Ввязывается в очередную авантюру, — Павлов тоже не стал здороваться. Слепцов отметил какой он, этот жук присяжный, разный. С Алисой и без. Сейчас нет ни следа обычной его при ней шутливости и дурашливости. Даже бокал с шампанским чуть отодвинут – не пьёт.

— О чём вы?

— О том, что она меня притащила сюда для прикрытия. Хочет разобраться, по своей ли воле здесь девушки, пошла вон, — кивнул в сторону кабинета содержательницы хора, лицом к которой сидел, — прикидывается, что хочет в хор устроиться. Я, дурак, шутки ради сказал ей вчера, что здесь девок не за голос держат…

— Олух, — процедил Слепцов, садясь напротив, но так, чтобы видеть дверь.

— Я бы попросил. Сам-то вон тоже за ней по всему Питеру гоняешься! Такой же олух. Крутит нами…

— Николай, с кем она в кабинете?

— С главной их. Дина Духовская сейчас над хором, Сытова этой ночью покинула столицу, у неё мать в деревне…

Ну-ну, как же, мать.

— Они там вдвоём? Вы уверены, что больше никто не входил?

— А зачем по-вашему я здесь сижу? Наслаждаюсь вечером? — Павлов зло осклабился. — Сижу, сторожу, как пёс, её-Богу!

Немного помолчали, Слепцов приказал чаю.

— Я просил её руки у Коса…

— Ну-ну, как просил…

— И он согласился, — Павлов заткнулся и изменился в лице. — Она выйдет за меня, ваша с ней дружба… не знаю, как к этому относиться, скажу прямо: мне это не по нраву, но препятствовать я не стану. Но вы Николай, должны понимать – один взгляд, одно слово, что заставит меня усомниться, и я сделаю так, что Алису вы больше не увидите. Решайте сами, нужна ли вам такая дружба. Шансов у вас нет и не будет. Вы честный человек, хоть и хороший присяжный, оцените сейчас, способны ли вы к платонической любви…

— Но Алиса… разве она любит вас?

— Если ещё нет, то полюбит. Но да это не ваше дело. Жена моя будет только моя…

— Она не хочет замуж.

— Захочет. Женщины сами не знают, чего хотят.

— Но как же общество…

— Вы поэтому не просили её руки, — какое-то внутреннее чувство самодовольства разливалось внутри. Как бы Павлов ни крутился подле Алисы, замуж звать струсил – общество не примет. Николай на миг отвёл глаза, но мига того Слепцову хватило. — Уходите сейчас, я скажу, что у вас появились срочные дела.

Больше они не говорили. Павлов остался сидеть. Наконец, дождались – дверь открылась и из-за неё вышла Алиса с Диной, чуть не под ручку.

Василий встал. Больше всего ему захотелось подбежать, отгородить, подвинуть