Секреты прошлого - Анна Солейн

еще училась в университете, преподаватель по теории права рекомендовал нам книгу про манипуляцию сознанием. Я отлично запомнила оттуда одну метафору: если собака с мутными глазами и пеной изо рта бежит навстречу, важно посторониться; в том, что с собакой не так и чем она больна, можно разобраться позже, а вот посторониться важно в первую очередь.

В моей ситуации разобраться в том, кого убил король, можно и потом. А вот перестать подозрительно на него пялиться нужно уже сейчас!

— Все в порядке, Ари! — лучезарно улыбнулась я. — Если вы беспокоитесь о ребенке, то в этом нет нужды, все в порядке.

— Причем здесь это, Кэтэлина? — нахмурился король. — И что у тебя с лицом?

Черт! И как я могла забыть, что соблазнительная улыбка — это не моя сильная сторона?

— Сил у меня хоть отбавляй, — отрезала я, решив не изображать радушие — в конце концов, подозрения короля от этого могут только возрасти. — Прошу вас покинуть мои покои. Увидимся на церемонии помолвки.

— Раз сил у тебя хоть отбавляй… — ухмыльнулся он уголком губ и шагнул ко мне.

— Я не это имела в виду, — отшатнулась я и уперлась спиной в стену. — Как вира, я отлично справляюсь с вынашиванием, тем более, срок едва перевалил за середину. В соитии нет нужды.

— В соитии? — нахмурился король. — Ты предпочитаешь называть это так?

— Я имею в виду, мне не нужны драконьи силы, чтобы вынашивать ребенка.

— Драконьи силы? — лицо короля стало удивленным.

— Вы не знаете? — ляпнула я.

— О чем?

Я уже открыла рот, пытаясь придумать, как красиво выйти из ситуации, когда дверь моих покоев хлопнула и внутрь ворвался Сорин с мечом наперевес.

— Отойди от нее!

Глава 27

Несколько секунд я могла только хлопать глазами, рассматривая воинственного Сорина. Вот он серьезно? Господи, у всех драконы как драконы, а меня один — Сорин, а второй вообще — король. Если у меня появится ранняя седина, я буду знать, кого в этом винить. Вот этих двоих!

Нет, конечно, картина, которая предстала перед глазами Сорина, была весьма красноречивой. Я в ночной рубашке, король вообше без рубашки, стоим возле стены друг напротив друг друга и… со стороны двери явно все должно было выглядеть как поцелуй.

Почему я ощущаю злорадство?

— Сорин, можно узнать, что ты делаешь в моих покоях? — спросила я, пока эти двое не сцепились.

— Что? Кошка! Что он здесь делает!

— Я ее жених, — прошипел король, с которого, видимо, вместе со свитой и с короной слетела вся спесь.

— Пока еще нет. Я начальник стражи, и я не потерплю опасности, которой подвергается Кэтэлина.

— Какой опасности? — возмутился король. — Здесь только я.

— Вот именно! — Сорин замолчал, потому что взгляд его упал на грудь короля, на которой сейчас, благодаря медальону, не было ни следа шрама.

Открывать тайну короля здесь и сейчас я не собиралась. Не то чтобы я не доверяла Сорину или считала, что покрывать убийцу — это хорошая политика. Скорее свою роль сыграло то, что я привыкла бережно и осторожно обращаться с информацией. В конце концов, это достаточно ценная валюта, иногда намного более ценная, чем доллары, евро или преславутая крипта.

— Так, знаете что, — начала я, воспользовавшись паузой, во время которой оба дракона сверлили друг друга ненавидящими взглядами, — уходите отсюда оба!

— Что? — вопрос был задан двумя голосами.

— Что слышали! — разозлилась я. — Это моя спальня, а не проходной двор!

— Но Кэтэлина…

— Кош-ш-шка, да чтоб тебя!..

— Оба! Я весь день на ногах и хочу выспаться! — разозлилась я, потому что это было правдой. — Хотите драться — делайте это в коридоре. Заговоры устраивать — там же! Ну! — воскликнула я, потому что никто даже с места не сдвинулся. — Ребенку нужен покой, в конце концов! Вам любая повитуха об этом скажет!

Последние слова все-таки возымели свое действие, и драконы неохотно, но вымелись наконец за дверь. И куда Перс смоторит, мне интересно? Он же должен следить за моей безопасностью. Хотя вряд ли он стал бы перечить Сорину и тем более королю.

Преодолев искушение подпереть дверь стулом, я легла в кровать и уставилась в потолок. Камин, который я не стала гасить, уютно потрескивал, сна не было ни в одном глазу. Я во дворце всего несколько дней, и за это время произошло столько событий, что у меня голова шла кругом. Как мне быть дальше? Как сделать так, чтобы мой малыш родился в счастливом и благополучном месте, где ему бы ничто не угрожало? В какие интриги втравила меня Игрид?.. И почему она отсиживается в моем мире, когда здесь ее считают мертвой? Зачем отправила меня сюда?

Я положила ладонь на округлившийся живот. В этом мире не было таких понятий, как акушерский и эмбриональный срок, но Аллегра сказала, что беременность длится около полугода. Позади уже больше трех месяцев, почти четыре — рожать совсем скоро. А у меня нет своего дома и нет возможности хотя бы немного контролировать ситуацию, в которой я нахожусь, а значит — нет возможности обеспечить моему ребенку безопасность.

И я никак не могу перестать думать о Сорине… На губах появилась глупая улыбка, когда я вспомнила, как он ворвался в мою спальню. К сожалению, женщине в моем возрасте и в моем положении непозволительно быть глупой.

От бесконечных тревог сон пропал окончательно, и я решила пройтись. Протянула руку к потолку, как учила меня служанка, и дождалась, пока один из огоньков приземлится на ладонь. Стоило мне выйти из комнаты, я уже знала, куда направлюсь.

В портретном зале было темно, только лунный свет падал из окна. Я подошла к портрету принцессы Игрид, вгляделась в нарисованные карие глаза.

— Ну и что? — спросила я. — Может, расскажешь мне, какого черта?

Игрид молчала, смотрела на меня спокойно и мудро. Ну конечно! Заварила кашу и сидит тут вся такая возвышенная, смотрит с портрета. Ух, попадись ты мне!

— Если я еще раз тебя увижу, — угрожающе начала я. — Я тебе все космы повыдергиваю, так и знай.

— Правда там, где сердце, — прокаркал за моей спиной старушечий голос.

— Игрид? — молниеносно обернулась я и уставилась в клубящиеся в углах зала тени. — Бабушка Эсмеральда? Это вы?

— С кем вы разговариваете? — раздался женский удивленный голос, и я вздрогнула.

— Кто здесь? Покажитесь!

По спине пробежали мурашки, я положила ладонь на живот, чтобы защитить ребенка от всего, что могло бы прятаться в тенях.

В углу зала вспыхнул огонь: его держала в руке высокая черноглазая девушка — драконица.