Как повываешь? - Жаклин Хайд

А что, если она носит с собой волчий аконит31?

Почему я не подумал об этом раньше? Черт.

Я вытаскиваю телефон из кармана и быстро набираю сообщение.

Я:

Когда ты сможешь начать готовить новое экспериментальное средство?

Джекилл:

Не работает?

Я:

Думаю, мы все делали неправильно. Дело не в моем нюхе. Дело в ее духах. В них должен быть аконит. Только так это можно объяснить.

Джекилл:

Я об этом не подумал. Удивительно.

Я:

Ясен хуй. Мы оба не думали об этом, но это единственное логичное объяснение. Эта трава, которая сейчас так редко используется в духах, остается невероятно сильной даже в малых дозах — особенно для меня.

Я:

Что ты можешь сделать?

Я бросаю взгляд на палатку в брюках, которая, наконец, спадает — слава богу, — впервые с тех пор, как Уитли вошла в кабинет час назад. Я был слеп. Чертова Одетт и ее ведьмовская магия. Боги, это катастрофа.

Джекилл:

Тебе придется достать ее духи для анализа.

Я:

Ты издеваешься, да?

Джекилл:

Боюсь, что нет, дружище.

Блядь.

Глава 11Коннор О'Дойл



Немного мохнатая история.32

Не могу поверить, что мне приходится прокрасться в комнату Уитли. Я уже делал это однажды, чтобы проверить наличие каких-либо вредоносных устройств, и пытаться сделать это снова — значит просто напрашиваться на неприятности. Я не большой поклонник нарушения чьей-либо частной жизни, учитывая, как бы я взбесился, если бы кто-то сделал это со мной.

Кроме того, от мысли снова оказаться в ее пропитанной запахами комнате и сопротивляться желанию превратиться в зверя, трущегося о ее простыни, как неконтролируемая собака, волосы на затылке встают дыбом. В прошлый раз ее неотвратимый и сводящий с ума аромат преследовал меня до конца дня. Мне пришлось принять душ трижды, и этого все равно было недостаточно.

Мои кроссовки быстро шагают по гладкой мощеной дорожке, извивающейся вокруг замка, пока я обдумываю, что делать. Вернее, как сделать это так, чтобы не попасться и не потерять контроль, отдавшись звериным инстинктам.

Глаза закрываются на мгновение, а раздражение разрывает с трудом обретенный контроль. Я не мог уснуть, поэтому всю ночь провел снаружи, позволив своей дикой стороне вырваться на волю, и бегал по лесу в волчьем обличии. Большие баскетбольные шорты, которые в другой моей форме сидят в обтяжку, сейчас спадают с бедер, пока пот стекает по груди и спине, но, наконец, мое тело истощено.

С момента ее приезда я был напряжен сильнее обычного, и теперь, когда Уитли спит в комнате неподалеку, она стала настоящей занозой в заднице.

Но если это все-таки волчий аконит, то это объясняет, почему у меня встает каждый раз, когда эта ведьма оказывается рядом, и почему она так меня раздражает. Почему каждое ее слово пробуждает во мне инстинкты, которые я изо всех сил пытаюсь сдержать, и ни одно зелье не может меня успокоить, когда она поблизости. И почему я никак не могу перестать вести себя с ней, как последний придурок, хотя, по сути, она ничего плохого не сделала кроме самого факта своего существования.

Солнце целует ночное небо, и я едва различаю розовые и персиковые оттенки сквозь деревья на востоке. Я достаю телефон из спортивной повязки на руке и нажимаю боковую кнопку, чтобы включить экран.

Шесть утра. Интересно, эта гарпия уже проснулась? Я подожду до завтрака, когда буду уверен, что она будет на кухне.

Через час я уже одет в серый костюм, а мои дизайнерские туфли четко отстукивают по мраморному полу, когда я иду к ее рабочему месту, чтобы убедиться, что она там. За несколько шагов до двери до моего слуха доносится легкий переливчатый смех.

Я никогда раньше не слышал ее смех. Заглянув в дверное окошко, я могу разглядеть Уитли, она стоит ко мне спиной, прежде чем мои глаза расширяются от ужаса, когда я вижу гребаного Фрэнка. Его массивная фигура перемещается, загораживая мне обзор, и я сдерживаю проклятие.

Какого черта он здесь забыл?!

— Я думаю, это выглядит в точности как он, — говорит Фрэнк.

Уитли смеется.

— Правда?

— Дойлу понравится, — продолжает он, отходя от стойки и от нее, чтобы показать сладких зверей, лежащих на тарелке.

— Кексы с ворчливыми мишками? — она снова смеется, и от этого звука что-то сжимается у меня в груди. — Дойл ненавидит кексы.

— Я знаю, — отвечает Фрэнк, наклоняя свою чересчур большую фигуру, чтобы заглянуть ей через плечо. Его рука касается ее талии, когда он двигается, и мои ноздри раздуваются. — По-моему, они больше похожи на волков.

Как он, блядь, смеет.

— Ох, — она наклоняет голову в бок. — Они действительно немного смахивают на волков, да? Пусть это будут волчьи кексики.

Как только мое терпение лопается при мысли о том, что Фрэнк панибратствует с кем-то из моих сотрудников — особенно с Уитли — я кладу руку на дверь, чтобы вмешаться, но Фрэнк отходит от нее.

— Отлично, — он бросает взгляд через плечо и смотрит на меня сквозь оконное стекло двери, явно чувствуя мое присутствие, и на его лице расползается дурацкая ухмылка. — Я покину вас, мисс Уитт.

Гребаный ублюдок. Он наверняка что-то задумал.

Она поворачивается и одаривает его улыбкой, ее щеки порозовели, а глаза светятся. Дерьмо. Тот факт, что она ни разу не улыбнулась мне, но готова светиться для этого кретина, который ради забавы мог бы свернуть ей шею, злит меня еще больше.

— Хорошо, — говорит она, наблюдая, как он уходит через другую дверь из кухни.

Чтобы догнать его, мне пришлось бы бежать через весь замок, и он это прекрасно знает. Мы с ним еще поговорим позже, но я пришел сюда с другой целью — убедиться, что Уитли не в своей комнате.

Я чертыхаюсь себе под нос и разворачиваюсь, чтобы направиться тем же путем, каким пришел.

Фрэнк изо всех сил старается шастать по замку и сближаться с сотрудниками, и это выводит меня из себя. Он даже не пытается скрывать это, что значит — делает это нарочно, чтобы позлить меня.

Я сжимаю зубы, доходя до ее комнаты, выбираю из связки универсальный ключ и вставляю его в скважину. Когда я открываю дверь, воздух из ее спальни касается моего лица, и я с трудом вспоминаю, что нужно задержать дыхание.

Это будет непросто.

Один глубокий вдох — и мгновенно накатывает сожаление. Мои яйца сжимаются в мошонке, а член тут же твердеет. Головка наливается кровью с молниеносной скоростью, словно мне вкололи дозу Виагры,