Небесные всадницы - Керри Лоу

Она вспомнила тот день на тренировке, когда Лиррия сказала ей, что у неё красивые глаза. Это было несколько недель назад, но Эйми то и дело проигрывала этот эпизод у себя в сознании. Разум подсказывал, что Лиррия просто попыталась отвлечь её. И всё же, каждый раз, когда Эйми думала об этом и о том, как близко была Лиррия, когда говорила, у неё начинало покалывать в животе. А может, даже и чуть ниже.

Когда чай заварился, она осторожно вышла из кухни, держа по полной кружке в каждой руке. Немного горячей жидкости выплеснулось за края, отчего на пол упало несколько капель. Сферы с дыханием дракона, свисающие с потолка или расположенные на небольших выступах, хорошо освещали коридор, поэтому Эйми начала осваиваться в лабиринте, мысленно рисуя у себя в голове карту пещеры.

Она придумала для себя способ, с помощью которого научилась ориентироваться — нужно было лишь запомнить рисунки на кварце. Все туннели были сделаны из одинаковой серой породы, но у каждого был свой неповторимый узор, переливающийся розовыми, молочно-белыми и насыщенно-фиолетовыми тонами. Она последовала за извивающейся жилкой розового кварца, которая, заворачивая за угол, расходилась в стороны, словно ветви дерева. Не задумываясь, она нырнула под кусок белого хрусталя с голубоватым оттенком, который напоминал меч. Затем розовый узор появился снова, на этот раз напоминая широкую реку, которая текла вверх по стенам и по потолку туннеля. Именно она тянулась до самой её комнаты, где разделялась надвое, изгибаясь по обе стороны от двери.

Дойдя до двери в комнату Хайетты, Эйми остановилась и поставила кружки на пол. Несколько долгих мгновений она стояла, уставившись на деревянную табличку с изображением дракона, пытаясь собраться с духом и постучать. Эйми очень тщательно рассчитала время и убедила себя, что видела, как Натин спускалась к пещерам для купания. Она хотела застать Хайетту одну. Казалось, Натин могло оскорбить просто само присутствие Эйми, но Хайетта обычно держалась особняком и не обращала на Эйми вообще никакого внимания. Она подумала, что если бы просто смогла показать Хайетте, что её особенности никому не смогут навредить кроме неё самой, тогда, возможно, Хайетта поговорила бы с ней.

— У меня получится. Мы подружимся, — прошептала она, а затем быстро постучала в дверь, боясь, что её нервы не выдержат.

Эйми услышала заливистый смех внутри, дверь распахнулась, и она почувствовала, как резкий порыв ветра пронёсся мимо её лица.

— Смотрите-ка, кто к нам пожаловал, — ухмыльнулась Натин.

Длинные волнистые волосы новобранца обрамляли веснушчатое лицо, а круглые щеки были румяными.

— Это же наша уродина. Чего тебе?

Хайетта появилась в дверях рядом со своей подругой и устремила на Эйми взгляд своих больших голубых глаз. В этих глазах была печаль, которая притягивала Эйми. Она знала, каково это, когда грусть вселенских масштабов словно огромный камень тянет тебя куда-то на дно. Натин была слишком поглощена собственным гневом, чтобы заметить горе Хайетты. Эйми подумала, что могла бы стать куда лучшей подругой для этой высокой молчаливой девушки.

— Ну? — Натин продолжала пялиться на неё.

Инстинкты подсказывали Эйми, что нужно бежать отсюда куда подальше, но взяла себя в руки. Она устала прятаться. Устала, что над ней издеваются, устала быть изгоем.

— Лиррия сказала, что тебя зовут Натин МанПенин. Это так? — спросила Эйми.

— Да, и что с того? — ответила Натин, недовольно скривив верхнюю губу.

— Я слышала о семье МанПенин. Мой дядя работал по заказу Гильдии портных, строил три новых повозки. Он рассказывал, что работу нельзя было назвать захватывающей, но наладка станков пришлась ему по душе.

— Мне плевать, что там строил твой дядюшка-покойник.

— Так, — продолжила Эйми, проигнорировал грубость Натин о Джироне, — ты член Гильдии портных, и разве твоя семья не самая богатая среди торговцев?

— И? — Натин пожала плечами.

— Нечестно, — выпалила Эйми. — Зачем тебе всё это нужно? Ты выросла в богатой семье, жила в роскоши. У тебя было своё место в жизни. И если бы ты захотела уехать из города, ты могла бы сделать это в любой момент. Нужно было лишь отправиться в путешествие на караване твоей семьи, пересечь тундру и увидеть Таумерг или Сорамерг. Зачем ты вообще сюда поднялась?

— Так мне даже не пришлось сбегать, ведь вся моя семья умерла из-за того, что им до тошноты надоело смотреть на моё уродливое лицо, — уколола Эйми Натин.

Пару недель назад после этих слов Эйми в слезах убежала бы к себе в комнату. Но не сегодня. Вместо этого она не сдвинулась со своего места и пристально смотрела на девушку. Хайетта молча наблюдала за их перепалкой.

— Но у тебя было место, которому ты принадлежала. А у меня — не было, — Эйми скрестила руки на груди, понимая, что выглядит раздражённой, но ей было даже приятно это осознавать.

— Да, принадлежала. Принадлежала ему, — прошипела Натин.

— Что? Я…

— Послушай сюда, уродина, я ненавижу свою семью, — перебила её Натин. Он шагнула вперёд и теперь стояла лицом к лицу с Эйми. От неё пахло лавандовым мылом. — С ними я была в ловушке. Те путешествия через тундру с моим отцом были худшими днями в моей жизни. Он постоянно брал меня с собой, а мать с братом оставались дома. А знаешь почему, уродина? Да потому что мой папаша, такой уважаемый глава Гильдии портных, не может устоять перед маленькими девочками, особенно перед своей единственной дочуркой.

Потребовалось некоторое время, чтобы до неё дошло то, что сказала Натин, но, когда это произошло, Эйми почувствовала, как её переполнила жалость к девушке. Всю свою жизнь она мечтала, чтобы хоть кто-нибудь прикоснулся к ней и не почувствовал отвращения, но бывают прикосновения, которых никто бы не захотел.

— Послушай, Натин. Мне жаль, что…

— Заткнись! — рявкнула Натин. — Мне не нужна твоя жалость, уродина. Я наблюдала за Небесными Всадницами, сопровождавшими наш караван через тундру, и знала, что если и смогу сбежать от своей семьи, то только если стану одной из них. Как только я стану Небесной Всадницей, он больше никогда не сможет тронуть меня снова.

— Разве нельзя было кому-то рассказать об этом? — спросила Эйми, потрясённая тем, что пришлось пережить Натин. — Кому-то, кто смог бы помочь. Городской страже или даже твоей матери.

— Нет, пегая, ты, идиотина, — Натин толкнула Эйми, отчего та на секунду потеряла равновесие. — Он пообещал, если я расскажу об этом хоть единой душе, то мой младший брат — не жилец. Малышу едва исполнилось пять, когда наш папаша