Легенда (ЛП) - Халле Карина

«Я раздвинул их и прижался ртом. Ощутил вкус мыла после ванны, которую мы приняли. Провел кончиком языка по щели, дразня и смакуя, и тут он заплакал. Заплакал настоящими слезами, потому что так сильно хотел, чтобы его оттрахали. Языком, членом. Я обхватил его за горло, запрокинул голову и слизал слезы с его щек, потом отпустил. Затем взял масло, намазал свой член, который был таки-им твердым, что я даже не знал, как переживу это. Но я это сделал. Трахал…»

Он замолкает, и я замечаю, как его запястье под столом двигается быстрее, а глаза, устремленные на меня, наливаются похотью.

«Ты знаешь, какая у Брома упругая задница, Кэт? Иногда мне кажется, что она еще туже, чем твоя пизда. Мне приходится приложить немало усилий, чтобы раздвинуть его пошире и протолкнуть головку члена, даже когда мы оба скользкие. Бром теряет контроль лишь от головки моего члена. Он дергался подо мной, отчаянно ища опоры, желая освободиться, но я прижал его голову к кровати, удерживая рукой, вталкивая свой член глубже».

Он облизывает губы.

«Засунь пальцы себе во влагалище, сладкая ведьмочка. Засунь их поглубже».

Я делаю, как он говорит, раздвигаю ноги под столом и толкаю пальцы.

«Хорошая девочка», — говорит он. «Такая хорошая девочка, моя vlinder. И Бром был таким хорошим мальчиком. Бром хныкал. Нуждался. Он корчился подо мной. Знаешь, каково это, когда такой большой и сильный мужчина, как он, умоляет и находится полностью в твоей власти? Нет ничего лучше. Я трахал его до тех пор, пока не потерял способность видеть, не перестал дышать. И все это время Бром плакал, умоляя меня о помиловании, а я держал эту власть в своих руках, зная, что я единственный, кто может даровать ему освобождение».

Крейн резко выдыхает, и я тоже на пути к невозврату, мы оба ублажаем себя под столом, в то время как остальные в библиотеке ни о чем не подозревают.

«Знаешь, что происходит, когда кто-то кончает, пока ты глубоко внутри него?» — Крейн хрипит. «Все тело сжимается. Все. Я не мог больше ждать ни секунды, я протянул руку, взял тяжелый, горячий член Брома и начал его поглаживать. Он не смог сдержаться. Он быстро кончил, извергая свое густое, горячее семя на кровать, его тело сжимало мой член, пока… пока…»

О боже.

Я кончаю.

Пытаюсь сдержать крик, но это все равно, что пытаться запереть дикого зверя в клетке. Звук пронзает меня насквозь, но, к счастью, застревает у меня в горле. От оргазма я подпрыгиваю на стуле. Вот-вот, и я бы оповестила всю библиотеку о том, что делаю.

Я задыхаюсь, корчусь, мои ботинки скользят по полу, когда я дергаю ногами, пытаясь переждать это.

Когда поднимаю голову, чувствуя боль в шее, вижу, что Крейн смотрит на меня таким темным, чувственным взглядом, что мне кажется, будто я сейчас сгорю на месте.

— Черт, — бормочет он себе под нос.

Затем встает на ноги и обходит стол, направляясь ко мне, поспешно засовывая свой член обратно в брюки, окидывая быстрым взглядом библиотеку, а затем притягивает меня к себе. Я едва могу идти, мои ноги дрожат, но он тянет меня к книжным рядам, пока мы не оказываемся наполовину скрытыми тенью.

— Я не могу ждать, — хрипло произносит он, прижимая меня спиной к полке. Он наклоняется и задирает мне платье, одновременно приподнимая меня, его губы опускаются к моей шее. Его руки тянутся к брюкам, стягивая их вниз, и я чувствую его горячую твердую длину у своего обнаженного бедра.

Мое тело все еще пульсирует, когда он входит в меня. Его член такой твердый, что у меня перехватывает дыхание.

— Боже, — вскрикиваю я, но Крейн закрывает мне рот рукой и трахает.

«Мне плевать, что я говорил сейчас тебе о Броме», — раздается у меня в голове, его рука все еще зажимает мне рот. «Но ты принадлежишь мне, сладкая ведьмочка. Ты принадлежишь мне».

Он прикусывает мочку моего уха, его дыхание горячее и прерывистое, и по стону, который он издает, я понимаю, что он больше не в силах сдерживаться. Его толчки становятся быстрее, глубже, неистовее, книги у меня за спиной летят на пол.

«Сейчас кончу», — хрипит он. «Ох, милая, я кончаю».

Его бедра приподнимаются навстречу мне, руки скользят вниз от моего рта к клитору, и когда он отстраняется, я вижу решимость на его лице, потребность заставить меня кончить снова, исказиться в чистом животном удовольствии.

— Черт, — прерывается он, кусая меня за волосы, чтобы не закричать, его палец скользит по моему набухшему местечку, и этого достаточно, чтобы заставить меня кончить вместе с ним.

Мое тело снова взрывается, когда мы кончаем в унисон, мы оба цепляемся друг за друга, как будто если этого не сделаем, то потеряемся навсегда.

— Крейн, — шепчу я, впиваясь ногтями в его пиджак, сокровенные слова вертятся на кончике моего языка, эмоции раскрываются, энергия течет через меня рекой. — Крейн, я… я…

Но я слышу, как студенты разговаривают где-то в библиотеке, и меня осеняет осознание того, где мы находимся. Мы не можем быть порознь даже на публике. Наши тела, наша энергия всегда будут связаны друг с другом.

Он быстро выходит из меня, заправляя член обратно в брюки, одновременно быстро разглаживая мою юбку, потом убирает прядку волос с моего лица.

— Моя прекрасная, сладкая Кэт, — шепчет он, его безумные и горящие глаза пристально смотрят в мои. — Ты — моя одержимость, граничащая с психозом.

Затем целует меня в лоб и ненадолго берет за руку, подводя к концу стеллажей, а потом отпускает.

Глава 13

Кэт

После того, как мы оторвались друг от друга, Крейн набрался наглости направиться прямиком к мисс Альбарес и записать пару книг на себя. Но если она и ощутила нечто странное, то не подала виду, хотя я лихорадочно приглаживала волосы, чтобы они выглядели аккуратно.

— Я провожу тебя обратно в общежитие, — говорит Крейн, стараясь, чтобы библиотекарша это услышала, и мы выходим навстречу утру. Как и всегда после секса, все кажется светлее, даже обнадеживающим, энергия льется через меня. Дождь все еще идет, и даже намек на солнце пытается пробиться сквозь утренний туман, и мне нравится думать, что это я вызвала солнечный свет.

Мы идем по дорожке, и я с удивлением замечаю, как много студентов вышло на улицу, пока мы были в библиотеке. Хотя все влажное от дождя, некоторые из них сбились в кучки, разговаривая, пользуясь переменой погоды. Одна группа даже затеяла оживленную игру в крокет. Большинство не обращают на нас никакого внимания, когда мы проходим мимо, вероятно, потому, что они уже привыкли видеть нас вместе.

«Я не могу рисковать, разговаривая с тобой наедине», — произносит он мысленно, пока мы медленно идем по дорожке бок о бок, заложив руки за спину. «Но не думаю, что ковен будет против ходьбы в тишине».

Я тихонько хмыкаю в знак согласия.

«Кстати, не стекает ли моя сперма по твоей ноге?»

Я моргаю, глядя на него с открытым ртом. Теперь, когда он упоминает об этом, я ощущаю липкость на чулках. Мне нужно их немедленно постирать.

«Мне просто любопытно», — плавно продолжает он. «Если бы мы были одни, я бы опустился на колени и засунул все обратно в твою пизду».

— Крейн! — шикаю я, поджимая губы, как только мы проходим мимо пары учителей, которые что-то тихо обсуждают. Но я не могу унять румянец на щеках.

«Извини», — говорит он. «Нужно перейти к насущному вопросу».

Я умоляюще смотрю на него, как бы говоря: «Да, пожалуйста, сделай это».

Не могу спокойно реагировать на его грязные высказывания.

Мы выходим в центральный двор и останавливаемся у одной из скамеек под статуей скелета с ангельскими крыльями.

«Вчера я узнал то, что касается всех нас», — говорит он, и его тон становится серьезным, когда он оглядывает кампус. «Особенно тебя и Брома. Твоя тетя Леона привела меня в свой кабинет. Она не только пригрозила уволить меня, если я продолжу встречаться с тобой, но еще у меня появилось странное чувство, что здешние ведьмы стремятся стать бессмертными, и думаю, вы с Бромом — ключ к этому».