Хозяйка пиццерии - Оксана Гринберга

гоняли жандармы. Заодно нас несколько раз пытались обокрасть. И вот мы здесь, – Линетт посмотрела на меня. – Нам больше некуда идти, но если вы нас впустите – хотя бы ненадолго… Хотя бы до того момента, как я найду работу…

– Все в порядке, Линетт! – перебила я. – Конечно же, оставайтесь! Мы обязательно что-нибудь придумаем, но сперва вам нужно переодеться и позавтракать. Эрик, мы же их накормим?

– Конечно, – кивнул повар. – Сейчас я принесу кофе. Думаю, тебе не помешает, – заявил он Линетт. Затем посмотрел на заулыбавшихся близнецов, понявших, что никто не выгоняет их на улицу в дождь. – Заодно я посмотрю, может, у нас осталось печенье…

– А потом будет горячий завтрак, – добавила Стейси.

Линетт всхлипнула и… меня обняла. Я осторожно погладила ее по спине, сказав, что, кажется, у нас наверху имеется свободная комната, и им будет где расположиться.

Тут Стейси вернулась с печеньем и это подтвердила.

– Так что разместимся, – добавила я, прикидывая, как стану объяснять появление Линетт с беспокойными близнецами остальным из нашей компании.

Кирку и сестрам Таррин, потому что со второго этажа как раз спустился Пусториус. Застыл, обведя взглядом обеденный зал, и на лице его было написано недоумение.

Он явно что-то собирался сказать, но тут в очередной раз в дверь постучали.

– Да что же за день такой?! – воскликнула Стейси.

– Пойду-ка открою, – сказала я ей, а Пусториус фыркнул мне в спину:

– Если придет кто-нибудь еще, кого мы должны накормить и приютить, то скажи им, что все комнаты уже закончились!

Тут я распахнула дверь, а затем еще и… рот от изумления.

Потому что на пороге стоял Дайхан Имри, мой бывший жених.

Тот самый, кто бросил нас в горах на Ничейных территориях – причем не только меня, но и весь наш караван, хотя должен был его защищать. Вместо этого он оставил нас всех по надуманной причине.

И пусть никто не погиб, но, признаюсь, мы были близки к серьезным неприятностям, когда на нас напали Темные.

Зато теперь он явился – адрес, конечно, Дайхан знал, мы обсуждали это еще в Сирье. Стоял с таким лицом, словно ничего не произошло.

И я порядком рассердилась.

Причем не только на него, но и на себя, потому что почувствовала, как внутри снова принялось болеть, казалось, подзажившее после нашего расставания разбитое сердце.

– Ты!.. – выдохнула я.

– Я, – как ни в чем не бывало согласился он.

– И что же ты здесь делаешь?!

– Нам нужно поговорить. Пустишь? – поинтересовался Дайхан, с любопытством заглядывая через мое плечо на обычный утренний переполох.

Пусть пиццерию мы еще не открыли, а переполох уже был.

Но я как стояла в дверях, так и осталась стоять. Потому что еще не решила, пропускать его или нет. Как по мне, он не заслужил!

Я вцепилась в дверную ручку, словно в спасательный круг. Покачала головой.

– В дом я тебя не пущу, так что поговорим на пороге. Вернее, я готова выслушать то, зачем ты пришел.

– Вот так, под дождем? – улыбнулся Дайхан, и мое сердце дрогнуло.

Потому что эта улыбка… Как же сильно она мне нравилась! Да что там – я была в нее влюблена. Но ровно до той ночи, когда Дайхан бросил нас в горах и улетел прочь на своем яцелопе, подставив караван под удар.

– Под дождем, – сказала ему.

– Я не прошу твоего понимания, – немного постояв, словно размышляя над тем, как объяснить свой приход, произнес Дайхан. – Вряд ли кто-либо из людей способен понять то, что я чувствую и как отношусь к драконам. Разве что те, кто вырос среди них и не понаслышке испытал на себе их высокомерие и гордыню.

– Допустим, мне этого не понять, но я поверю тебе на слово. Итак, драконы горды и высокомерны и все эти годы они буквально питались твоей кровью, пока ты жил в Энсгарде. Но от меня-то что тебе нужно?

– Хотел убедиться, что с тобой все в порядке. И что вы справились сами на Ничейных Землях.

Я не удержалась от смешка.

– Мы-то справились, – сказала ему. – А вот ты – нет! Ты мог бросить меня из-за тараканов в своей голове, но ты не имел права оставлять караван.

Он пожал плечами.

– Я решил уйти, чтобы не навредить еще больше.

– Кому, Дайхан? Себе?

Он неохотно кивнул. И то, не сразу.

– В тот раз мне показалось это единственно возможным для меня решением.

– А сейчас ты, получается, вернулся, чтобы посмотреть, кто из нас выжил, а кто нет после твоего «единственно возможного» решения?!

– Йорен сказал мне, что все живы.

– Тогда почему ты здесь?!

– Потому что я скучал, – неожиданно произнес Дайхан. И снова улыбнулся: – По тебе, Элиз, со всей твоей драконьей кровью.

Но если он надеялся, что его шутка удалась, то он ошибался.

– Ты больше не имеешь права скучать по мне, потому что ты сам себя его лишил. Заодно ты не должен появляться на пороге этого дома и смотреть на меня так, словно ничего не произошло.

– Согласен, что тогда я поступил неверно, – немного помедлив, произнес Дайхан. – Это было не лучшее мое решение – бросить тебя и караван. Сможешь ли ты когда-либо меня простить, Элиз?

Я пожала плечами.

– Допустим, простить я тебя смогу, если ты пришел именно за этим. Но в моей жизни места тебе уже нет. Можешь считать меня высокомерным драконом, Дайхан!

Затем прикусила губу, чтобы не расплакаться. Не думала, что это будет так больно – расставаться во второй раз.

Дайхан кивнул, сказав, что он все понимает. Повернулся, чтобы уйти… И тогда-то я вспомнила еще кое о чем.

– Погоди!

Он замер.

– Ты вырос в Энсгарде и прожил здесь довольно долго. Слышал ли ты когда-нибудь о человеке по имени Брольо Кессар?

– Слышал, – отозвался Дайхан. – Но раз и ты о нем слышала, значит, Кессар уже появился в твоей жизни. Скажу тебе сразу: от него надо держаться подальше. С этим человеком не ведут переговоров. Ему либо подчиняются, либо… исчезают навсегда.

Я вскинула брови.

– Ах вот как? А если он предлагает выкупить наш дом, что нам делать?

– Соглашайтесь, – спокойно произнес Дайхан. – Брольо Кессар не из тех, кто привык получать отказ.

Я смотрела на своего бывшего жениха, пытаясь выискать в его лице хоть что-то знакомое. Не нашла, но все же кивнула.

– Спасибо за предупреждение. А теперь уходи.

Вот и он тоже смотрел на меня так, словно не узнавал после недели пути до столицы. Затем развернулся и ушел в дождь, растворившись в сером утре Энсгарда.

А я