Алисон Ноэль - Волшебная луна

Остановившись перед входом в дом, как можно точнее запоминаю изогнутую арку двери, лакированное красное дерево и затейливую резьбу. Потом, зажмурившись, представляю себе другую такую же дверь. Слышу, как щелкает замок, вижу, как распахивается воображаемая дверь. Я никогда не пробовала этого раньше, но знаю, что такое возможно — Деймен у меня на глазах отпер таким способом ворота школы.

Увы, когда я снова открываю глаза, оказывается, что я всего лишь ухитрилась материализовать еще одну тяжелую деревянную дверь. Понятия не имею, как ее теперь убрать — до сих пор мне приходилось материализовать только такие вещи, которые хотелось сохранить. Прислонив дверь к стене, я отправляюсь в обход дома.

Деймен всегда оставляет приоткрытым окно в кухню, как раз за раковиной. Просунув пальцы в щель, поднимаю раму до отказа, переползаю через раковину, забитую пустыми стеклянными бутылками, и спрыгиваю на пол. Приземляюсь, шлепнув босыми ногами и размышляя о том, распространяется ли закон о неприкосновенности жилища на встревоженных подружек.

Осматриваю комнату: деревянный стол, стулья, металлические кастрюли на полке, суперсовременная кофеварка, блендер и соковыжималка — лучшее кухонное оборудование, какое можно купить за деньги (ну, или материализовать). Все тщательно подобрано, чтобы создать видимость образцового дома, все содержится в идеальном порядке и абсолютно не используется.

Я заглядываю в холодильник, ожидая увидеть, как обычно, ряды бутылочек с красным напитком, а нахожу всего несколько штук. Сунув нос в чуланчик, где у Деймена всегда по три дня выдерживается в темноте новое зелье — маринуется, или ферментируется, или какие там еще процессы происходят, — выясняю, что и там запасов практически не осталось.

Я в растерянности стою посреди кухни, глядя на скудную кучку бутылок. Под ложечкой сосет, сердце колотится. Я чувствую — все это не к добру. У Деймена просто пунктик насчет того, чтобы напиток всегда был под рукой в достаточном количестве, особенно теперь, когда он еще и меня должен обеспечивать.

С другой стороны, ему в последнее время нелегко пришлось, и зелье свое он глушил чуть ли не в двойном количестве. Может, просто-напросто не успел заготовить новую партию.

В теории звучит логично, только что-то не верится.

Ну кому я голову морочу? Деймен к этим вопросам относится крайне ответственно, чтобы не сказать — патологически. Он бы ни за что не забыл запасти зелье впрок.

Если только не случилось что-то ужасное.

И хотя у меня нету никаких доказательств, я просто нутром чую, что дело плохо. В последнее время с Дейменом явно творилось неладное — то вдруг замрет уставившись в пространство, пусть всего на несколько секунд, но это невозможно не заметить. Да еще вдруг начал потеть, и эти головные боли, и неспособность материализовать простейшие предметы или создать портал в Летнюю страну… В общем, ясно, что он заболел.

Вот только Деймен никогда не болеет.

И совсем недавно, когда он уколол палец о шипы на стебле розы, царапина тут же затянулась, я сама видела.

А все-таки, может, мне начать обзванивать больницы — просто на всякий случай?

Да, но Деймен не пойдет в больницу. Ни за что. Для него это признак слабости. Он скорее забьется куда-нибудь, как раненый зверь, и будет прятаться от всех.

Только он не ранен — раны на нем заживают мгновенно. И не стал бы он прятаться, не сказав мне.

С другой стороны, я была совершенно уверена, что он никогда без меня не уедет, а вон что вышло.

Я роюсь в ящиках письменного стола, ищу телефонный справочник. «Желтые страницы» — еще одна грань его плана по созданию видимости нормальной жизни. Конечно, по своей воле Деймен в больницу не пойдет. А вдруг несчастный случай? Тогда его могли отвезти, не спрашивая согласия.

Это, конечно, полностью противоречит версии Романа, который якобы видел, как Деймен умчался куда-то на полной скорости. Да ведь Роман мог и соврать! Так что я все равно звоню во все больницы штата и везде спрашиваю, не поступал ли к ним пациент по имени Деймен Августо — и каждый раз получаю отрицательный ответ.

Проверив последнюю больницу, я задумываюсь — не позвонить ли в полицию? Почти сразу решаю, что лучше не надо. Что я им скажу? Пропал бессмертный бойфренд, шестисот лет от роду?

С таким же успехом можно ездить по прибрежному шоссе и разыскивать черный БМВ с тонированными стеклами и красавцем-водителем — аналог пресловутой иголки в стоге сена.

А можно просто сидеть и ждать, зная, что рано или поздно Деймен объявится.

Поднимаюсь в его комнату. Раз я не могу быть сейчас с ним, побуду хотя бы среди его вещей. Устроившись на бархатном диванчике, я разглядываю предметы, которыми он дорожит, и из последних сил надеюсь, что сама еще отношусь к их числу.

Глава 15

Шея болит. И спина вся занемела. Открыв глаза, я понимаю, почему. Я так и провела всю ночь на старинном бархатном диванчике, предназначенном для милой светской болтовни и легкого флирта, но уж никак не для сна.

С трудом встаю, расправляя затекшие мышцы. Потянуться вверх, к небу, потом наклон — коснуться пальцев ног. Выполнив еще несколько наклонов в стороны и покрутив шеей, подхожу к окну и раздергиваю тяжелые бархатные шторы. Комнату заливает яркий свет, от него слезятся глаза, и я быстро возвращаю шторы на место. Аккуратно поправляю, чтобы они сомкнулись плотней, чтобы ни щелочки не осталось. В комнате снова устанавливается вечная ночь. Деймен предупреждал, что беспощадные лучи калифорнийского солнца могут погубить вещи, которые здесь хранятся.

Деймен…

От одной мысли о нем сердце наполняется такой тоской, такой невыносимой болью… Кружится голова, и я, пошатнувшись, хватаюсь за изысканное старинное бюро. Беглый взгляд убеждает меня в том, что я не совсем одинока.

Куда ни глянь — со всех сторон на меня смотрят его портреты в музейных рамах. Величайшие художники мира замечательно уловили сходство. На картине Пикассо он в строгом темном костюме, Веласкес изобразил его верхом на норовистом белом жеребце. Я думала, что хорошо знаю лицо Деймена — а сейчас он смотрит отстранение и как будто насмешливо, с вызовом вздернув подбородок, и эти губы, чудесные теплые губы, по которым я так стосковалась, что почти ощущаю их вкус, кажутся надменными, равнодушными, они сводят меня с ума и словно предупреждают: не приближайся!

Я закрываю глаза, лишь бы этого не видеть. Наверняка мне померещилось, нужно успокоиться. Заставляю себя несколько раз поглубже вдохнуть и снова берусь за телефон, В который раз наговариваю на автоответчик: «Позвони мне… Где ты?.. Что случилось?.. У тебя все в порядке?.. Позвони…»