После развода в 40. Между нами твоя истинная - Екатерина Гераскина

и отбил удар. Его глаза сузились и в них мелькнул хищный блеск.

Это были не простые убийцы. Это были драконы.

Бездна… от меня решили избавиться. И кто же за этим стоит?

Я попятилась, сердце гулко стучало в груди. Нужно было вырваться наружу. Ещё одна дверь, ведущая на улицу, была на кухне.

Я рванула туда, надеясь успеть и выбежать, пока они не загнали меня в угол. И я добежала до кухни, в панике пересекла ее, позади раздавались шаги.

Я нервно дергала дверь и пыталась разблокировать замок. Казалось, вот-вот получится, но я не сразу поняла, что меня просто загоняют, как дичь и не торопятся.

Когда дверь распахнулась, и я выскочила на крыльцо, влетела в мощную грудь, обтянутой кожаной курткой. Подняла глаза вверх. Лицо мужчины было закрыто платком. Он схватил меня крепко за плечи. Резко развернул к себе спиной, заломили руки за спину.

Стало больно. Я вскрикнула, но он сдавил сильнее. Я била ногами, пыталась вырваться, корчилась и кричала, но нападавших было больше и они были сильнее.

Двое наёмников неспеша вышли из дома и встали рядом. Внутри меня всё дрожало от страха.

— Так, так, так… — раздался довольный голос с боку. — Попалась.

От стены отделилась тень. Она была хрупкой и невысокой. Я не сразу поняла кто это, настолько громко стучал пульс в моих ушах. В простой свободной темной рубахе и брюках ко мне подошла девушка. Свет Луны осветил нас всех. А потом я поняла, что это была Орелия.

Её губы искривились в презрительной усмешке.

— Попалась, тварюшка, — спокойно произнесла она.

— Орелия! Что ты устроила? Прекрати! Если ты отпустишь, я никому ничего не расскажу. Я забуду об этом.

— Ах-ха-ха! — Орелия рассмеялась, хитро и злобно. — Дура… ты не поняла, да? — она подошла и больно вцепилась мне в щёки рукой, вонзая когти, раня кожу. — Ты не останешься живой. Более того, я хочу, чтобы ты наслаждалась каждым мгновением своей смерти, чтобы тебе было так же больно, как было мне, когда мой истинный прятал меня словно постыдный секрет. И да, я знаю, что сейчас он бегает к тебе. Ты за всё ответишь. А когда Арден будет оплакивать тебя, я утешу его. И наконец, у нас все будет нормально.

— Он не простит тебя! — прошипела я. — Отпусти меня!

— Не после того, как ты забеременела.

Я стиснула губы. Сандра выдала меня. Я видела, как Орелия смотрела на меня с каким-то безумным возбуждением.

Я ненавидела их всех в этот момент! А еще как же я была напугана!

Я пыталась вырываться, рвала руки из захватов — меня дёргали жёстко, снова сжимали. Двое подошли с боков, по глазам я увидела, как те довольно скалят лица под масками.

Один схватил меня за волосы и резко дернул голову. Его взгляд был холоден, и в нём мелькала знакомая звериная жажда. Это пугало сильнее самой смерти.

Другой схватил меня за бедро, приподнял ногу и оказался прямо передо мной. Меня затрясло ещё сильнее — их намерения стали очевидны как день.

— Развлекитесь как следует. Я хочу, чтобы от ребенка не осталось и следа. А потом убедитесь, что она не уйдёт живой.

Глава 21

Арден

Контроль удалось перехватить не сразу. Сила, выросшая в разы рядом с истинной, позволила дракону обладать не только собственным разумом, но и невероятной волей.

Та самая истинная, что должна была уравновешивать зверя и человека, теперь, наоборот, приводила к расщеплению сознания.

Задушить дракона удалось лишь тогда, когда он существенно истратил запас сил при обороте и полете.

Я вцепился всеми ментальными силами, пытался заглушить волю ящера, взять того под контроль.

Вместо того, чтобы приземлиться у дома Орелии, я смог развернуться и рвануть вправо, миновал столицу и долетел до леса. Чем дольше махал крыльями, тем мрачнее и более непроходимее становился лес. Тучи стали сгущаться, ветер пахнул хвоей и сырой землей.

Я развернулся, резко опустился, тяжело приземлился, повалив деревья. Взрыл когтями влажную почву. Ящер внутри сопротивлялся отчаянно, махал крыльями, разносил в щепки деревья, рычал. Я разрезал крыло, запахло кровью, но мне было плевать на всё, лишь бы удержать контроль.

Дракон внутри брыкался, бил по земле хвостом, тяжело мотал рогатой головой, и каждый его рывок отзывался болью в теле. Дракон сопротивлялся, загонял меня ментально в клетку ради свободы.

Я держал его из последних сил, потому что знал: если он восстановит контроль, то снова пойдёт к ней — к истинной.

Мне хотелось врезать ему кулаком по морде, вырвать звериное «я» из себя. И он, и я дошли до предела в нашем противостоянии.

Но я смог в последний момент переломить волю ящера. Связал ментальными цепями. Начал оборот. Ломались и срастались кости, рвались сухожилия.

Оборот отнял все физические силы.

Я лежал на спине, глядя в пасмурное небо, до тех пор, пока ветки деревьев не начали медленно срастаться надо мной.

Голова раскалывалась от отдачи. Дракон рычал, требовал вернуть его к паре.

А я пытался вспомнить, что было дальше — после того, как наши магические потоки с Кристиной соединились, и дракон смог перехватить контроль.

Но в голове было пусто.

Чешуйчатая скотина, отказывался приподнимать завесу памяти.

Твою же мать!

Вернуться в столицу в таком состоянии было безумие. Я поднял руки. Посмотрел на них. Слава богам, они не были в крови. Это значит, что я не причинил Кристине вреда. Её аромат от меня был слабым. Значит, чтобы не произошло дальше, я к ней не прикасался.

Я поднялся на ноги. Нужно было добраться до места, как можно скорее. Я торопился в сторону земляного холма, поросшего изумрудной травой. Завидел его среди вековых деревьев.

Здесь вообще было особое место.

Мир вокруг будто менялся — здесь дышалось легче, свободнее. Это место не походило на лес вокруг: кругом стояли высокие чёрные деревья, но этот холм был нереально зелёным, как будто из другого мира и на него все время светило солнце. Хотя в лесу был легкий полумрак даже днем. А еще тут пахло цветами, хотя ни одного не росло.

Я даже не успел ступить на порог, как дверь в земляной лачуге распахнулась и из неё вышла сгорбленная старуха в лохмотьях. Лицо у неё было как пергамент: морщинистое, пересохшее. Она казалась настолько древней, что было жутко представить, сколько ей лет. Но глаза — глаза были зелёные, слишком яркие, словно чужеродные для такого лица.

— Ты… — каркнула она, и голос её был хриплым.

— Забирай