Я вернулась, чтобы сжечь его дом - Наталья Викторовна Бутырская

не получится, так хоть получу нужную мне свободу и смогу раздобыть доказательства его преступлений.

Глава 10

Близился фестиваль драконьих лодок — один из самых оживленных и красочных праздников Поднебесной. За прошедшие дни я окончательно разобралась с записями, собрав личный архив вероятных событий, и занялась делами внутри поместья. Больше я не пренебрегала общением с семьей: встречала у ворот отца, обсуждала с мамой пошив новых летних платьев, писала письма братьям и сестрам.

За день до фестиваля мы с мамой отправились на кухню, чтобы сделать традиционное угощение на праздник — цзунцзы. Обычно стряпней у нас занимались слуги, а вот по особым случаям стол накрывала мама, она принесла этот странный обычай из своей семьи. Сейчас мамина родня довольно зажиточна, хоть и низкого происхождения, но еще ее бабушка, моя прабабка, вынуждена была сама стирать и стряпать на всю семью. Видимо, она передала внучке правило собирать всех женщин поместья на кухне, чтобы они вместе готовили праздничные угощения.

Я убрала волосы в косу, надела самое простое платье из тех, что у меня были, позвала Ми-Ми и пошла на кухню, предвкушая грядущее веселье. Готовить еду вместе так здорово! Бурлит вода, трещат поленья в очаге, пахнет медом, корицей и тушеной свининой! Кто-то перекладывает липкий рис в чашу, кто-то смешивает сладкую бобовую пасту, я сворачиваю в кулёчки упругие бамбуковые листья, а они не слушаются и так и норовят распрямиться. Мама наполняет кулечки рисом с начинкой, ловко обвязывает их ниткой и складывает на большой плетеный поднос. Все, словно щебечущие ласточки, смеются, шутят, делятся последними сплетнями, обсуждают, кто чем займется на праздник и кто с кем пойдет. В праздники мы всегда отпускали слуг к их семьям и давали каждому корзинку с угощением, только охранники оставались на своих постах. Впрочем, многим из них некуда было идти. Отец, как и другие высокопоставленные чиновники, взрастил и обеспечил всем необходимым свой личный отряд, собранный из сирот и обездоленных.

Я вошла на кухню и радостно поприветствовала служанок. Ми-Ми любопытно задергала носиком, а потом запрыгнула на подвешенную к потолку связку чеснока, перескочила на полку с бочонками и умчалась дальше, затерявшись среди утвари.

— Добро пожаловать, пятая юная госпожа! — служанки ответили мне церемонным поклоном. А ведь многие из них знают меня с рождения.

Среди них я заметила и Мэймэй, чей облик сильно изменился за последние дни. Ее лицо раскраснелось от постоянного жара, руки огрубели, волосы блестели от оседающего жира, да и одежда выглядела куда скромнее платья личной служанки.

— Что такое? Почему никто не работает? — с улыбкой проговорила вошедшая мама. — Сегодня у очага нет ни госпожи, ни служанки — лишь добрые руки, творящие общее дело

Даже в простеньком платье, с платком на голове мама источала ту же грациозность, что и в парадном одеянии.

— Конечно, госпожа, — проговорила главная кухарка.

Всё завертелось, как и прежде: поднимался ароматный пар над готовящимся рисом, слышался плеск воды, в которой промывали бамбуковые листья, глухо скрипела ступка, перетирая бобы в пасту, стучал нож, разрубая жирную свинину на куски. Только все работали молча. Никто ни разу не посмотрел на меня прямо, все отворачивались и прятали глаза. Одна лишь Ши Хэ жадно глядела на изобилие еды и сглатывала набегающую слюну, она всё никак не могла наесться досыта после голодных лет детства.

— Что случилось? — спросила мама. — Почему у вас такое плохое настроение? Цзунцзы выйдут невкусными, если их готовить с дурными мыслями.

Главная кухарка бросила в мою сторону косой взгляд:

— Ничего не случилось, госпожа. С какими начинками будем делать?

— Из соленых, как обычно, со свининой, с грибами и с рубленым яйцом, — начала перечислять мама. — Сладкие — с бобовой пастой, с финиками и… Да что с вами такое? Вас кто-то обидел? Может, кто-то из охраны? Почему не сказали мне? Если боитесь подойти ко мне, так скажите хотя бы Хао Ань!

Хао Ань, личная служанка мамы, которая пришла с ней еще из девичьей семьи, кивнула, подтверждая сказанное.

— Нечего сказать, госпожа, — грубовато ответила кухарка. — Давайте займемся цзунцзы.

Мама медленно обвела взглядом кухню, и служанки пристыженно опустили головы.

— Я желаю знать, что случилось в поместье моего мужа! — потребовала она. — Отчего слуги вдруг разучились улыбаться и разговаривать?

Вдруг раздался тоненький голосочек Ши Хэ:

— Они думают, что в юную госпожу вселился злой дух.

— Ши Хэ! — Лили дернула бывшую торговку ежами за рукав.

Мама заметно побледнела, только я не поняла, от страха или от гнева.

— Это правда? Хао Ань, ты знала об этом?

Личная служанка покачала головой:

— При мне таких разговоров не было.

— Мэймэй, уж не ты ли распускаешь подобные слухи? — мамин голос никогда не звучал столь холодно и остро. — Разозлилась на мою дочь за то, что она тебя прогнала?

Девушка привычно опустила взгляд и тихо сказала:

— Простите, госпожа, я не должна была говорить о юной госпоже с другими слугами.

Я гневно сузила глаза. Эта… дрянь представила всё так, словно не оболгала меня из-за обиды, и ее единственная ошибка заключалась в том, что она вынесла правду на люди.

— Вижу, ты до сих любишь обсуждать свою госпожу со всеми подряд, — прошипела я, — даже с незнакомцами с улицы.

Кухарка удивленно всплеснула руками:

— Мэймэй!

— Неужели Мэймэй не поделилась, почему я ее прогнала? Она докладывала обо мне человеку не из поместья Ли.

— Это… Я не хотела… Он добрый господин, — моя бывшая служанка не выдержала и разревелась. — Он всего лишь хотел узнать, что моей госпоже нравится! Хотел порадовать ее! Поднести лучший подарок! Я не думала, что это может кому-то навредить…

— Он тебе платил? — спросила я.

— Нет. Только… — девушка засомневалась, — только подарил заколку для волос. Нефритовую. Сказал, что это не плата, а подарок.

— Любит же он всех одаривать, — пробормотала я.

Все напрочь забыли о кипящих котлах и лепке цзунцзы.

— Простите, госпожа и пятая юная госпожа! — поклонилась главная кухарка. — Мы не знали, что Мэймэй так провинилась. Она сказала, что в юную госпожу вселился злобный гуй. Будто он пробрался в поместье при помощи ласки, а потом перескочил в нашу Ялань. Будто юная госпожа совсем переменилась, позабыла о родителях, возненавидела Лили и Мэймэй, только и делает, что играет со своей лаской и пишет страшные заклятья. Мы ведь и сами видим, что юная госпожа немного другая. Не такая, как прежде. Ходит иначе, смотрит иначе, говорит иначе.

— Не желаю больше слышать подобные глупости! — оборвала ее мама. — Неужели