Воля владыки. У твоих ног - Рия Радовская

Паланкин оставили далеко от переулка, ведущего в трущобы. Дальше пошли вдвоем. Оцепление Дар устроил такое, что и впрямь ни муха, ни мышь бы не просочились. Стражники сидели даже на крышах, наверняка недоумевая, что за блажь взбрела в голову владыке и его советнику. Асир шагал впереди, не оглядываясь. Лин плелась сзади, под ноги не лезла. Шарканье тапок по брусчатке раздражало. За притоном Рыжего — самым большим и добротным зданием в трущобах, выделявшимся здесь, как рысак благородных кровей среди заезженных полудохлых кляч, Асир остановился, пропуская ее вперед:

— Веди.

Лин сделала несколько шагов, огляделась. Опущенные плечи развернулись, выпрямилась спина, сменился запах — злость и обида никуда из него не делись, но теперь главной составляющей стала напряженная готовность. Качнула стриженой головой — сегодня была без платка, явный признак, что Ладуш не застал ее ухода, а Лалия решила оставить как есть.

— Здесь я не была. Осмотреться надо, — не дожидаясь разрешения, скинула тапки и оказалась на крыше так быстро, что не всякий кродах угнался бы.

Асир махнул рукой, успокаивая напрягшихся, похватавшихся за сабли стражников. Сам смотрел с любопытством. Одежду после таких упражнений можно будет только выкинуть. Тонкие тряпки уж точно не пригодны для обтирания изгаженных стен и ползанья по изъеденным древоточцами деревянным крышам, застеленным кое-где гнилой соломой. Но о тряпках Асир не волновался, должен был бы волноваться о другом — но в голову даже не закрадывалась мысль, что Лин может попытаться сбежать. Не сбежит. Он не смог бы объяснить, на чем основана уверенность, но не сомневался в этом так же, как и в том, что Лин не кинется вперед в отчаянной попытке нащупать щель в свой мир, не станет проверять на прочность здешние булыжники, бросившись на них с самой высокой крыши, не сделает ничего такого, за что полагалось бы казнить на месте. Не оттого, что боится последствий, а по какой-то другой, непонятной пока причине.

— Туда, — окликнула сверху та и, вместо того чтобы спуститься, перемахнула на соседнюю крышу. На какой-то миг оказалась против солнца, и одежда словно растворилась в ярких лучах, открыв всем взорам тонкий, слегка угловатый силуэт совсем еще юной анхи. Хотя юной она не была, в двадцать пять многие вынашивают уже далеко не первого ребенка. — Два квартала и налево!

Асир следил за тем, как она бежит по покатой крыше, как рассыпается под босыми ногами давно отслужившая свой век черепица — нет, не под ногами, а позади. Как почти не проминается под ее весом гнилая солома, а Лин то останавливается, то прыгает вперед, вбок, на край стены, на кривую, покосившуюся трубу… Так мог бы бежать молодой, не заматеревший еще анкар, и это сравнение неприятно дернуло, заставило отвести взгляд и ускорить шаг.

Два квартала, налево и еще два, потом — извилистый, узкий переулок, пропахший кровью и нечистотами, череда развалившихся, полусгнивших сараев, несколько относительно приличных лавок…

— Здесь, — Лин спрыгнула прямо перед Асиром, приземлилась на корточки, коснувшись рукой неровных камней, и тут же, словно продолжая движение, встала на ноги. Дар оценил бы подготовку. И даже не запыхалась, голос ровный: — То есть проход — там, немного дальше. Здесь мне навстречу Рыжий вылез.

Асир мимолетно подумал, не позвать ли кого-то из стражников, но пошел вперед сам, медленно, перетекая из шага в шаг, принюхиваясь и прислушиваясь. Воняло страхом и отчаяньем слабых, азартом и похотью сильных, воняло трущобами, но трущобы наверняка везде пахнут одинаково. А еще тянуло опасностью, будто ею был пронизан сам воздух. Не той, привычной опасностью, от которой по венам струится жажда действий, драки, боя — другой, холодной и по-настоящему пугающей. Асир остановился в самом эпицентре, поднял голову, глядя в ярко-голубое небо, знакомое, родное небо Им-Рока, и протянул руку ладонью вверх.

— Подойди.

Лин шла почти так же, как он сам — медленно, в напряженном ожидании… чего именно? Неважно, решил Асир, когда та остановилась рядом, без колебаний вложила в его ладонь свою и точно так же, как он сам, задрала голову, глядя в небо.

— Чувствуешь что-нибудь?

— Да, здесь, — в едва слышном шепоте, в ставшем чуть ярче запахе странно смешались тоска и страх.

— А теперь? — Асир выпустил ее руку.

Несколько мгновений ничего не менялось. Потом от Лин плеснуло ужасом, она отпрыгнула вбок, исхитрившись в прыжке дернуть за собой Асира. Он устоял, конечно, притянул ее к себе:

— Что такое?

Сердце у Лин колотилось так, будто она только что чудом выбралась из ямы с голодными саблезубами.

— Ну? — поторопил Асир. Встряхнул за плечи и тут же почувствовал крепкую хватку — на этот раз Лин стискивала его руку так, будто цеплялась за нависшую над пропастью ветку. Асир опустил свободную ладонь ей на спину, прикрывал собой, по привычке отгораживал собственным запахом от всего мира. Так можно было успокоить даже спятившую анху, поделиться уверенностью, внушить правильное: ты в безопасности, ты под защитой, ты — со мной.

Когда дыхание Лин слегка выровнялось, Асир спросил:

— Что произошло?

Та отстранилась — слегка, совсем немного, чтобы не потерять телесный контакт, но посмотреть в глаза.

— Водопад. Я его услышала. Сначала совсем слабо, решила, просто чудится, а потом — так ясно, рядом, как будто вот сейчас на голову упадет. — Она глубоко вздохнула, на мгновение опустила веки: — Я испугалась. Простите.

— Испугалась водопада? — переспросил Асир. Как можно бояться падающей на голову воды, он не понимал. Потому уточнил: — Или ты чувствуешь опасность, исходящую от этого места?

— Смертельную опасность, — Лин стискивала зубы, отводила взгляд, будто одновременно стыдилась своей вспышки и пыталась пересилить неконтролируемый страх.

— Ее много, да. Тебе нечего стыдиться, но и бояться нечего. Печать не разрушена, она всего лишь повреждена, моя кровь отзывается. У этого мира есть время. — Он не понимал, откуда все это знает — будто кто-то нашептывал в ухо едва слышно. Может, кровная память предков, может — магия хранителей, а может, и то, и другое.

— Печать? — во взгляде Лин плеснулось любопытство. — Какая печать? Мне показалось, будто… не знаю, как точно сказать, будто вода размывает с той стороны. Как дамбу. Опасно стоять под плотиной, если она вот-вот может рухнуть. — Снова вздохнула, уже свободнее, и вдруг попросила: — Давайте уйдем отсюда. Пожалуйста. Хоть немного