Девушка и Ворон - Марина Кравцова

не из Запределья, начинаю чувствовать ее, подчиняю себе. Тебе тоже, видимо, нужно захотеть, ощутить, проявить власть…

Девушка поежилась.

– Боязно самой. И как-то это… не по-людски.

– Так ты и не совсем человек. А этот дар… это оружие, Лиза. В отличие от меня, ты его можешь направить на кого угодно. Кроме разве что тех, с кем не справиться просто так, на кого заговоренный меч нужен или что-то подобное. Или кто умеет любому чародейству противиться.

Она понимающе кивнула. Взор обратился на расписную глиняную вазочку на столе, в которую сама сегодня поставила букет нарциссов. Живая сила ведь не только в разумных существах… Лиза почувствовала волнение, и опасения, и жажду непременно попробовать, словно это что-то тайное, запретное… Взгляд притянулся к одному из желтовато-белых венчиков, охватывая, проникая вглубь незримого. Душа затрепетала, ощутив власть над нитями такой простенькой и хрупкой, но все-таки жизни. В воображении цветок нарцисса сделался каменным и превратился в камень наяву!

Лиза вздрогнула от неожиданности, почти со страхом разглядывая свое деяние. У Воронова ярко заблестели глаза: он явно был горд женой. А та прошептала:

– Как же так? Цветок был живой, а теперь нет… И это я сделала. Боже мой, я! Как это странно… А обратно можно превратить?

Федор молча качнул головой.

Лиза расстроилась.

– Знаешь, Феденька, я и рада, и не рада. Получилось же! Но хотя это только цветок… мне не по себе. Не буду без нужды такое повторять. Лучше бы никогда и не понадобилось…

– Не грусти, – Федор ласково коснулся локона Лизы и решил перевести разговор на более легкие темы. – Нарцисс все равно бы скоро завял. А так останется на память об этом чудесном вечере. Можешь даже красками раскрасить, красиво выйдет.

И, радуясь тому, что добился возращение улыбки на любимое лицо, притянул к себе руку жены и тихонько погладил.

Они принялись говорить о всяких пустяках, потом играли в карты и немножко в шахматы, и смотрели книги, доставая их из старых застекленных шкафов, и в маленькой зале, низкой и темной, но полной вечерней таинственности, разглядывали в отблесках свеч портреты в золоченых рамах.

Наконец Федор сказал:

– Утомил я тебя, Лизонька. Иди-ка ты к себе, в свои новые покои, отдохни. Я провожу тебя.

«Вот оно…», – Лиза замерла в волнении, даже не зная, что ответить.

А что говорят в таких случаях? Если б можно было, она попросила бы Федора не приходить к ней этой ночью. Он не был ей неприятен, напротив, его прикосновения волновали девушку. Вот только хотелось, чтобы, пусть совсем недолго, так все и оставалось. Чуть-чуть бы еще ей, венчаной жене, побыть невестой.

«Ничего, – утешала она себя, опуская взгляд. – У других-то куда хуже. Выходят замуж, едва зная жениха и не испытывая к нему ни малейшей склонности, и то ведь терпят…»

Федор поцеловал ей руку.

– Лиза, – сказал он мягко, – я только провожу тебя до дверей и пожелаю добрых снов. Не войду к тебе, пока сама не дашь знать, что хочешь этого.

– Тогда… – Лиза благодарно взглянула на мужа. – Пожалуйста, подожди немного… все произошло так быстро, так неожиданно.

– Буду ждать, сколько скажешь, – Федор поцеловал ее в макушку. – Я люблю тебя.

Глава 18. Граф-чернокнижник

– Эмиль Францевич скоро будет здесь, – сказала сыну великая княгиня Вера Павловна – худощавая женщина с величавой осанкой и красивым строгим лицом. – Ты не рад?

Александр, окруженный сдержанной роскошью своего кабинета, выглядел сейчас очень просто в домашней одежде. Время от времени он рассеянно приглаживал растрепанные, чуть вьющиеся темно-русые волосы. Когда юноша поднял взгляд на мать, она прочла в его глазах грусть и отрешенность и подавила вздох не то сострадания, не то раздражения.

– Саша, ты нездоров?

– Да, пожалуй, что и так… Что вы говорили, мама? Эмиль Францевич? У него, кажется, были какие-то дела в Петербурге…

– Так, стало быть, он разобрался с делами… – Вера Павловна с трудом не выдала недовольства. После короткого молчания, во время которого Александр упорно смотрел в окно, она продолжила: – Я знаю, ты зачастил в церковь в Лебяжьей роще. Все ждешь, что нежданно-негаданно туда явится Елизавета Измайлова? Это, в конце концов, неприлично, Саша. Ты на виду у всей Москвы, у всей России. Ты уже дал столько поводов для сплетен… Что скажет государь, если ему донесут… А донесут непременно!

– Мама, ну причем тут государь? У него и без того достаточно забот…

– Ты неисправим, Александр.

– Простите, что огорчаю вас, – печально ответил он, на миг покаянно опустив голову. И снова уставился в окно.

– Приведи себя в порядок и выходи к ужину, – распорядилась Вера Павловна. – Сегодня будут только свои. Может, и Эмиль Францевич поспеет.

– Хорошо, мама…

На этот раз Вера Павловна вздоха уже не сдержала.

* * *

Эмиль Салтыков был введен в круг общения великих князей Зинаидой Загорской, своей давней приятельницей. И она, хотя и не делилась ни с кем своими размышлениями, возлагала большие надежды на его приезд из Петербурга. Этот человек был окружен тайной. Болтали, что он обладает магической силой. А еще он был прекрасно воспитан, всегда любезен и готов оказать услугу. Но главное – поражал окружающих глубиной познаний в разных науках. Не зря граф Салтыков произвел огромное впечатление на Веру Павловну и на ее сына. Великая княгиня тоже надеялась, хотя и не особо сильно, что новый друг может как-то повлиять на Александра, хотя бы отвлечь его чем-то интересным. Ведь царевич всегда с таким увлечением общается с графом, так радуется встречам с ним…

– Александр Константинович… – Вера Павловна снова заглянула к сыну. – Все уже собрались, друг мой, ждут только тебя. Саша?

Она огляделась. Комната была пуста.

– Куда же он… – начала было великая княгиня и осеклась. Окно, в которое во время разговора с ней сын неотрывно смотрел, было распахнуто настежь. А на подоконнике лежало большое лебединое перо.

Вера Павловна взяла перо, растерянно поднесла к лицу. А потом кивнула самой себе и прошептала:

– Упрямец!

* * *

На следующий день Зинаида Сергеевна Загорская принимала у себя графа Эмиля Салтыкова. Лишь они были посвящены в обстоятельства бегства великого князя, причем графу рассказала об этом Зина. Для всех остальных заготовили басню о том, что государь письмом отослал внука из Москвы с тайным поручением.

Зинаида была прекрасно осведомлена о занятиях графа алхимией и черной магией, это было тайной, но не для всех. Чародей удивлял ее, как и многих. Ему слегка за сорок, но годы как будто над ним не властны – настолько он моложав: без морщин