Милость крестной феи - Мария Заболотская

слышно. – Называют предательницей и обвиняют в злом умысле… Что она служит кому-то другому… Что меня успели увезти из усадьбы, а она тянула время, чтобы задержать… Что они все равно найдут меня рано или поздно, где бы я ни прятался…

Шум и вой становились нестерпимыми: казалось, что в собак вселились бесы, да и в самом доме нынче словно развернулась пирушка нечистой силы. Разобрать голоса было всё сложнее – всё сливалось в один пронзительный крик, в единый траурный вой. Что-то страшное происходило в доме – Эли почувствовала, как сердце вновь словно окунули в ледяную воду, как когда она едва не утонула в лесной реке. Ашвин, не в силах сказать ни слова, тоже дрожал, отворачиваясь от светящихся окон, – и, надо сказать, светились они всё ярче, будто внутри теперь горели не только свечи.

А затем чужеземцы вышли из дома, неся в руках факелы, – и Кларизы с ними не было. Жестокая госпожа раздавала отрывистые приказы – один из ее подручных тут же подвел ей лошадь, а двое других швырнули факелы в распахнутые двери дома, откуда и без того уже валил дым. С минуту дама-чужестранка смотрела на то, как разгорается пламя, а затем, вскочив в седло так ловко, как умеет не каждый мужчина, свирепо выкрикнула какое-то проклятие – не требовалось знать чужестранное наречие, чтобы понять, как она зла из-за неудачи, – и спустя мгновение ее отряд уже скрылся в ночи, оставив за собой занимающийся пожар.

Глава 14

– Они убили госпожу Кларизу, ведь так? – помертвевшим голосом промолвил Ашвин. – И подожгли дом… Зачем они так поступили?

– Нужно отвязать собак, – только и сказала Эли, потрясенная произошедшим не меньше него. – Иначе они тоже погибнут.

И она темной тенью скользнула вниз, предоставив Ашвину самому спускаться с ветвей дерева. Никогда она еще не видела столько зла и разрушений, и ум ее пока не мог осознать, как страшны враги Ашвина и на что они способны во имя своей цели. Единственное, что было ей по силам, – так это побеспокоиться о псах, пасти которых были полны пены от ярости и страха.

Другой бы не решился к ним подойти – то были грозные сторожевые псы Лесного Края, известные своим диким нравом. Но Эли, словно не замечая, как они рычат и скалятся, как скребут землю чудовищными когтями, смело подошла к каждому, чтобы расстегнуть грубый шипастый ошейник. Ашвин, глядя на это, невольно жмурился, ожидая, что лесную девочку вот-вот изорвут в клочья. Но псы, для порядка облаяв ее, успокаивались точно по волшебству, стоило ей тихо заговорить, и, отбежав, возвращались, подставляя свои огромные медвежьи головы в надежде получить хоть немного ласки.

– Уходите! Уходите! – говорила им Эли, указывая рукой в сторону леса. – Ищите новый дом!

И псы, поняв ее приказ, один за другим неохотно разворачивались и тяжелыми скачками направлялись во тьму. Огонь разгорался все ярче, и Эли отмахивалась от жгучих искр, осматриваясь: не забыла ли она еще кого-то освободить?

– Голуби! – с сожалением воскликнул Ашвин, к тому времени кое-как спустившийся с дерева. – В комнате госпожи Кларизы на втором этаже наверняка в клетках остались почтовые голуби, к которым она не допускала ни меня, ни слуг…

Эли, помрачнев, повернулась к дому, который еще не был охвачен огнем сверху донизу, но войти в него уже не удалось бы ни через двери, ни через окна первого этажа.

– Нет! – воскликнул Ашвин, угадав ее мысли. – Это слишком опасно! Дом вот-вот вспыхнет вместе с крышей!

Но она уже сорвалась с места, спеша вскарабкаться по стене к тому самому распахнутому окну спальни, из которого они с Ашвином недавно выбрались наружу. Спустя пару секунд она скрылась в дыму, и любой бы подумал, что назад она не вернется. Ашвин, то ругая себя за неосторожные слова о голубях, то призывая на помощь всех известных ему богов, замер в растерянности. Он знал Эли всего пару часов, но уже свыкся с мыслью, что она стала его единственным другом – так честно и смело она с ним говорила. Юноша готов был поверить, что повстречал не обычную девушку, а волшебное лесное создание, неизвестно почему пришедшее из чащи ему на помощь, – и ничего более волнующе-удивительного в жизни Ашвина еще не случалось. Но теперь она бросилась в горящий дом, чтобы спасти птиц, – а ведь даже волшебные создания могут погибнуть в огне…

– Вернись! – шептал Ашвин, не замечая, как его самого окутывает едкий дым, как слезятся глаза, как не хватает воздуха легким… Напротив, шаг за шагом он приближался к огню, уже решившись последовать за Эли. «Раз уж я все равно собирался погибнуть сегодня, то отчего сейчас колеблюсь вместо того, чтобы прийти на помощь?!» – повторял он вполголоса, стыдя себя за нерешительность. Быть может, волшебству феи и предписывалось сохранять в этом юном сердце исключительное равнодушие к Эли, но даже у могущества магии есть свои пределы…

Но тут нечто темное и быстрое, промелькнув в клубах дыма искристой кометой, вылетело из окна, перемахнув подоконник. Другой бы непременно переломал ноги, приземлившись после такого прыжка, но Эли лишь ловко перекатилась по земле. К груди она бережно прижимала нескольких трепыхающихся голубей, испачканных сажей, – и не помяла при этом ни единого их перышка, хоть ее собственная одежда тлела, а от волос несло паленым.

– Я успела! – торжествующе воскликнула она, бережно отпуская птиц на свободу. Ее лицо покрывали полосы копоти, почерневшая одежда дымилась, а босые ноги были грязны как никогда, – и все же Ашвин в ту минуту подумал, что никогда еще не встречал столь прекрасной девушки.

Жар становился невыносимым, пламя поднималось все выше и гудело, словно внутри дома зарождался ураган.

– Госпожа Клариза?.. – Ашвин не мог оторвать взгляда от языков огня, вырывающихся из окон.

– Я… видела ее, – сказала Эли отрывисто. – Там пахло кровью. Но я не слышала дыхания. Не слышала биения сердца… – она избегала слова «смерть», как будто что-то незримое все еще витало вокруг и могло откликнуться, услыхав свое имя.

– Она… мертва?

– Нам нужно уходить, – вместо ответа Эли потянула его за руку, заставляя отвернуться от огня. – Пожар виден издали. Скоро сюда сойдутся люди со всей округи. Нельзя, чтобы они нас видели!

– Но почему? – удивился Ашвин, впрочем покорно следуя за ней. – Мы могли бы попросить помощи…

Эли, остановившись, резко обернулась к нему, и юноша, похолодев, вновь подумал о том, что лес мог подослать к нему злое существо, дикого духа в человеческом обличье – так исказились черты ее испачканного сажей лица.

– Помощи? – переспросила она. – Ты разве не видел, на что способны твои враги? Стоит им узнать, что тебя приютили в каком-то доме, – и тот тоже сгорит дотла, а его обитатели умрут!

– Но ты говорила, что найдешь для меня приют… – растерянно промолвил Ашвин и смолк, запоздало поняв, как капризно и эгоистично это прозвучало.

– А еще я говорила, что, не задумываясь, рискну своей жизнью ради твоего спасения! – с внезапной яростью выпалила Эли и топнула ногой. – Но я не стану, не стану рисковать чужими жизнями, слышишь?!

Ашвин, не ожидавший от нее подобной вспышки гнева, хотел было возразить и оправдаться – он вовсе не желал подвергать опасности кого-то еще и не считал, будто его жизнь ценнее прочих! – но странное подозрение заставило его смолчать: свирепый взгляд Эли блуждал, словно она все это время говорила не с ним, а с кем-то, прячущимся в ночной тьме. «Она злится вовсе не на меня!» – с облегчением подумал юноша, но все же про себя дал зарок помнить, что его спасительница не так уж добра и безобидна и в беседах с ней следует взвешивать каждое слово, прежде чем произнести его вслух.

– Ты… видишь кого-то? – спросил он с опаской, пытаясь уследить за быстрыми движениями ее глаз.

– Нет, – неохотно ответила Эли, вздохнув, и выражение ее лица стало прежним – простым и открытым. – Но я уверена, что они следят за мной и только и ждут, чтобы я совершила ошибку… Ну же, не стой на месте, нам нужно торопиться!

Она снова схватила его за руку,