Мой бывший пациент - Анна Григорьевна Владимирова

железо капельно. Ива… — Он взял меня за плечо и заглянул в глаза так, как мог только он. — Что происходит? Когда ты запустила программу самоуничтожения и по какому поводу?

Я прикрыла глаза, силясь не расплакаться.

Когда-когда?..

Когда ты объявил, что у тебя есть Яна.

Нет, конечно, мужчина не должен сам догадаться, что его кто-то любит до потери пульса. Но пульс этот я позволяла себе терять только, когда Князева нет поблизости. Играть друга годами сложно. Но оборотни не влюбляются в ведьм. Как и ведьмы — в оборотней. А если и возможны исключения, то только с какой-то одной стороны…

У нас двоих этим исключением стала я. Игорь же считал меня лучшим другом. И я надеялась, что мне этого хватит. Я изо всех сил старалась помнить, что он рано или поздно выберет себе женщину для создания семьи, а я навсегда останусь для него особенным другом. Этого должно было быть достаточно.

Только достаточно мне не было. Мне было так плохо, когда я видела страдания Игоря, что готова была на все, чтобы хоть одному из нас стало хорошо. Проблема оказалась в том, что я не знала, насколько сильно влюблена. А когда увидела его брата на парковке возле больницы, даже не задумалась о выборе. Методичное изматывание, которое устроил ему Стас, измучило Игоря, и я не могла больше на это смотреть...

Мне было слишком больно.

— Ива? — тихо позвал Игорь.

Я перевела на него взгляд, не в силах больше скрыть свою растерянность и апатию. Весь смысл, который у меня остался — это работа. В этом мы с Игорем очень похожи.

— Я же завотделением, — шмыгнула я носом и расправила плечи. — Главная, помнишь? Так что, спасибо, Князев, за назначения. Но тебе, кажется, пора.

— Я, вообще-то, тоже тут работаю, — усмехнулся он.

А я замерла, глядя в его глаза. Почему именно сейчас стало так невыносимо в них смотреть? Потому что я перешла черту. Решила, что могу решать, кому жить, а кому — нет.

— Кстати, состояние Стаса радует. Чем ты в него зарядила?

— По стандарту, импульсом. — Я слезла с кушетки и направилась к креслу, на котором лежал халат. — Основное сделал ты, как обычно.

Сердце в груди только вдруг скакнуло, и я задержала воздух, чтобы сдержать приступ аритмии. Но пульс вдруг ускорился так, что один волк-параноик сразу же услышал. Князев подхватил на руки и вернул меня на кушетку:

— Сидеть, — рявкнул и схватился за стетоскоп.

Я терпела и думала о том, что не стоит попадаться ему на глаза в палате Стаса. Игорь услышит, что наши сердца бьются в одном ритме. Я прикрыла глаза, тяжело сглатывая. Князев стянул стетоскоп на шею и протянул блистер с пропранололом.

— Контролируй давление, — вложил его в мою руку. — И сегодня же под капельницу.

— Возьми медовый месяц, — процедила я. — Я дам тебе отпуск. Серьезно, Игорь! Ты нужен Яне.

— Мне кажется, что ты не столько в этом меня пытаешься убедить, сколько в том, что я не нужен тебе.

Я возвела глаза к потолку:

— Потому что ты начнешь меня лечить! А я просто действительно хочу отдохнуть. Только и всего.

— Ты никогда не падала в обморок на операциях.

— Я упала после, а не во время, — огрызнулась я, снова слезая с кушетки. — Князев, изыди! Со мной все будет в порядке! Завтра выходные!

Я схватила халат, обошла Игоря и направилась из смотровой в коридор. Ноги дрожали, сердце все также колотилось в груди — пришлось закинуть под язык горькую таблетку. Да что там с этим придурком? Какого черта у него там происходит, что он пускает мой пульс галопом?

Я свернула в коридор и, прижавшись к обшарпанной стенке, медленно вздохнула.

Раз-два-три-четыре-пять…

Таблетка расползалась горечью во рту, усиливая отчаяние, в которое я сама себя загнала.

Какого черта, Ива, ты не дала этому ублюдку умереть? Ты же сама в него стреляла! Зачем спасла, да еще и такой ценой? Нельзя стать убийцей и спасти от смерти тут же! В чем тогда смысл?

Я сглотнула горечь, жмурясь.

Наверное, когда я увидела, как Игорь борется за жизнь Стаса, поняла, что именно натворила. Я, мать его, взрослая женщина, а повела себя, как полная влюбленная идиотка, и едва не убила…

Ну, тогда и расплата адекватная.

Теперь у нас с этой сволочью одно сердце на двоих. А я даже не знаю всех последствий этого заклятья. Кроме главного — никто из нас не умрет в одиночку, только разом.

***

Сначала показалось, меня глючит. Я услышал то ли стук собственного сердца, то ли звук шагов, который точно попадал в ритм. И еще не до конца проснулся, а вдруг осознал, что смотрю на посетительницу в белом халате. Она закрывала двери палаты, воровато посматривая в коридор. Врачи обычно заходят чуть ли не с ноги, а эта озирается…

Зря Игорь не поторопил мой отдел с уведомлением о покушении. Наверное, стоило выставить охрану, ведь добить меня сейчас ничего не стоит. Ну, что ж, за идиотизм, видимо, нужно не только заплатить, но и получить на сдачу.

— Ну привет, — оскалился я. А хорошенькая она, эта моя убийца. Блондинка среднего роста — такую удобно подхватывать под бедра в подходящий момент. Волосы взъерошены, будто она из-под кого-то только что вылезла, и глаза блестят лихорадочно. Красотка одним словом. То, что в голову мне полезли какие-то похотливые мысли, не смущало. Может, с обезболом доктора переборщили, а, может, я — с голодовкой. Но не о смерти же думать в последние минуты жизни. — Смотрю, утро задалось…

Женщина непонимающе на меня посмотрела, изогнув светлые брови.

— А тебе идет белый халат, — улыбнулся я шире. — Знал бы, что киллерши такие хорошенькие, давно бы подставился…

Взгляд блондинки дрогнул, чувственный рот приоткрылся, и она задышала чаще…

— Ты что, бредишь? — шагнула она ко мне неожиданно уверено, на ходу снимая стетоскоп.

Голос властный. В обычное время. Сейчас дрожь в нем выдавала усталость и напряжение.

— Сделай одолжение, скажи, как это будет, — проследил я за ее действиями. — Последнее желание приговоренного к смерти. Укол? Или выстрелишь в сердце? А, может, нож? Надеюсь, нет. Не люблю холодное оружие.

Она вперила в меня отчаянный взгляд, опуская руки.

— Выстрел в сердце оказался неэффективным, — просипела, растерянно