Янтарь и Лазурит - Чайный Лис

если моя дочь также останется без пальца, или, не дай небо, ещё хуже, погибнет?

И теперь она давила на жалость…

Из её глаз текли слёзы, а руками она схватила Сюаньму за локоть и умоляюще потрясла.

— Простой монах не может вломиться в дом знатных людей, — попытался он возразить, но женщина даже закончить ему не дала:

— Так я вас провожу, слуги говорили, что и хозяева беспокоятся и не покидают покои по ночам.

Сюаньму замялся на месте, не привыкший к общению с окружающими и в частности с настойчивыми женщинами. Не выходило придумать отговорку.

— Госпожа, уверен, местные монахи прекрасно изгонят любую нечисть, а мне необходимо попасть в Сонбак.

— Столицу Сонгусыля? — с удивлением переспросила женщина и выразительно посмотрела на Сюаньму — тот был вынужден вновь опустить голову. Привыкший к уединению, он не мог подобрать слова и объяснить, как ему сейчас необходимо продолжить свой путь. Та кровожадная тварь опаснее всех суйгуев Цзяожи.

Ему на выручку к неожиданности пришёл муж настойчивой женщины, который большую часть диалога молчал:

— Если память мне не изменяет, завтрашним утром торговый корабль господина Ли отправляется в Сонгусыль…

— И он определённо согласится взять с собой избавителя от мучавшей их нечисти, — решительно перебила его жена.

Сюаньму вздохнул. Однако подобное развитие событий было не худшим вариантом — сам он собирался добираться по суше, что заняло бы не одну неделю. На корабле же можно доплыть всего за неделю.

— Ладно, показывайте дорогу.

Дом семьи Ли оказался довольно просторной резиденцией, окружённой высоким забором, однако выглядел просто: без вычурных украшений, часто встречающихся в богатых домах. Сюаньму не раз бывал в подобных местах вместе со своим ныне покойным шифу, где помогал изгонять нечисть; знатные люди любили не только украшения, но и хвастаться своим богатством. Пусть это место не так выделялось на их фоне, но и бедным его не назовёшь.

Женщина прошла мимо парадных ворот с высеченными из камня статуями, напоминающими двух львов с пушистой гривой, обошла забор и, как и подобало слугам, приблизилась к другому входу. Вдоль стен бурным потоком тёк ручей, на берегу которого сидели молодые девушки и стирали господскую одежду.

— Цянцян! — тут же окликнула женщина и уверенно двинулась вперёд, в то время как монах, сложив руки за спиной, неторопливо последовал за ней.

Юная дева, так похожая на эту женщину, сидела на высоком камне с завязанными на поясе рукавами, но подняла голову на её голос и с радостной улыбкой ответила:

— Матушка! — Она отложила одежду в сторону, встала и помчалась им навстречу, однако оступилась на камнях. Её нога скользнула по мокрой поверхности, дева пискнула и попыталась удержать равновесие, замахав руками.

Женщина тоже вскрикнула, однако Сюаньму оказался быстрее. Все вокруг только моргнули, а он уже придерживал молодую служанку за пояс и помогал спуститься на сухую землю.

— В-вы же только что были за моей спиной… — ошарашенно произнесла женщина, но в следующий миг уже бросилась к дочери, совершенно не задумываясь о том, как всё произошло. Сюаньму же лучше.

Пока мать обеспокоенно осматривала свою Цянцян, несколько других служанок с интересом подошли поближе и навострили уши, некоторые продолжили стирку, но всё равно поглядывали в сторону гостей и прислушивались к их словам. От количества людей Сюаньму становилось не по себе, поэтому он постарался сосредоточиться на шуме воды и заглушить лишние голоса. Вскоре он воспринимал лишь плеск ручья, дуновение ветра, шелест листвы, отдалённое пение птиц — от звуков природы он почувствовал себя гораздо спокойнее, умиротворённее. Голоса людей заставляли нервничать, поэтому он на время отгородился от них, но затем вздохнул и расправил плечи.

До его ноздрей донёсся неприятный запах, от которого монах нахмурился и задумчиво посмотрел вдаль. Не успел обдумать ситуацию, как его уже звала женщина:

— Добрый монах Сюаньму, прошу, моя дочь проводит.

Остальные служанки посмеивались и с интересом посматривали в их сторону. Сюаньму пересёк ручей, ловко и неторопливо ступая с камня на камень. Оказавшись на земле, он протянул деве руку и помог ей спуститься — в тот же миг раздалось восторженное оханье остальных служанок, что удивило и смутило монаха.

«Я сделал что-то не так? — спрашивал себя он, неуверенно прикусив нижнюю губу. — Шифу не запрещал притрагиваться к мирянам и даже женщинам, если им требовалась помощь, почему они так реагируют?»

— Не обращайте на них внимания, — смущённо улыбнулась служанка и пошла вперёд.

Под оживлённое перешёптывание они прошли вдоль ручья и оказались у входа в крупное поместье. Цянцян оставила его на кухне, сообщив остальным присутствовавшим, что привела монаха, охотящегося за опасной нечистью, и сама вышла в коридор.

Пухлая женщина, месившая тесто, стряхнула муку с рук и оценивающе взглянула на гостя.

— Ой, недавно поселилось у нас здесь чудовище и не даёт теперь покоя, — начала она жаловаться, как только закончила осмотр. Монахи носили тёмно-синий ханьфу* с широкими рукавами, в которых прятали талисманы для борьбы с нечистью. Обычно их узнавали по одежде, но взгляд пухлой женщины зацепился также за выглядывающие из-под рукава круглые бусины чёток. Кроме того, в отличие от большинства населения Цзяожи — страны, в которой вырос Сюаньму, — монахи даже не завязывали волосы в хвост, а ходили с распущенными.

* Ханьфу (кит. 汉服) — традиционная одежда ханьцев Китая.

— Его кто-нибудь видел? Как оно выглядит? — поинтересовался Сюаньму и попятился назад, когда женщина с жалостливым взглядом решительно приблизилась к нему.

— Никто не видел, только хлюпанье по ночам слышим.

«Хлюпанье? — мысленно переспросил себя монах. — Но мать Цянцян говорила, что нечисть скреблась. Тогда кто-то из водных?»

— Что-то ещё? — вслух произнёс он, делая ещё шаг назад. — Оставляло ли оно следы? Или грязь?

Ему и так было неловко находиться среди людей, а эта женщина зачем-то ещё и подходила всё ближе. На выручку ему пришёл тонкий голос из коридора:

— Следы с тремя пальцами.

В кухню заглянула богато одетая девушка с аккуратно заплетённой верхней частью волос, придерживаемой цзи* с драгоценными камнями, остальные пряди рассыпались по спине. На лице её светилась добрая улыбка, а глаза сверкали любопытством — должно быть, молодая госпожа Ли. За ней с вежливо опущенной головой следовала Цянцян.

* Цзи (кит. 筓) — шпилька для волос, бывает короткой «цзань» (кит. 簪) и длинной «чай» (кит. 钗).

Тремя пальцами?

В знак приветствия монах Сюаньму кивнул и сложил перед собой руки, а задумчивый взгляд устремился куда-то мимо госпожи. Неужели каппы ещё остались в живых? Шифу рассказывал, что подобные существа обитали у берегов острова нечисти Цяньмо — страны тысячи монстров. Так его называли в Цзяожи.