Путь попаданки. Книга 1 - Инесса Иванова

— Колесо сломалось, — пояснил он, показывая на людей, которые уже суетились возле нашего экипажа. — Вам придётся пока путешествовать в моей. Мы не можем задерживаться надолго, к вечеру карету прикатят к постоялому двору, где найдём кузнеца.

Он говорил, хмурился и вёл себя как хозяин каравана, да, собственно, им и являлся. И строго соблюдал дистанцию, что не могло не радовать. А то, что иногда хватал за руки, когда хотел усилить угрозы, я списывала на его амплуа тёмного мага.

Мне показалось, что мой провожатый тоже устал. А дорога наша только началась.

Растерял герцог былую самоуверенность в правоте, или я просто выдаю желаемое за действительное?

Мы с Ирен воспользовались приглашением, которое было единственным выходом. Но я стала подозрительна и не могла не думать о том: случайно ли сломалось колесо. Или всё это дьявольский план герцога, кто продолжал ехать верхом.

Сирус, клетка которого стояла на полу экипажа его сиятельства, обитого изнутри синим бархатом, завидев нас тут же приветственно ругнулся.

— Кто учит это создание говорить? — с возмущением спросила Ирен служанку, сидевшую в карете.

— Он сам выучился. Таким его спасли от матросов, что привезли его из Диких земель. Его сиятельству капитан корабля подарил Сирусу, он был почти лысый, бедняга.

Она была уже немолода, но сохранила следы красоты на гладком лице, лишённом морщин. И одета не как служанка, а как бедная родственница, и манеры имела не без светского лоска.

Завидев нас, первым делом попыталась пасть ниц. Затрепетала и опустила глаза, когда я сделала знак не бить поклоны.

— Вы не в церкви. Как вас зовут? Кто вы? — засыпала я незнакомку вопросами из любопытства.

И из осторожности: вдруг герцог подсадил к нам шпионку, чтобы выведать, не собираемся ли мы бежать.

— Ваше величество, я донна Луиса да Висанна — вдова дона да Висанна, который был вассалом его сиятельства Кастра. Я служу его сиятельству, когда того требуют дела.

— У вас нет детей? — Ирен вела допрос, не обращая внимания ни на попугая, пытающегося бросать в неё скорлупки от орехов, ни на всё более возрастающее смущение вдовы Висанна.

Формально они были не ровней. Ирен не имела дворянского титула, но всегда вела себя так, будто была выше предрассудков. И то верно: доверенное лицо королевы.

— Его величество отдал землю моего мужа после его смерти другому дону. Я оказалась бесплодна и одинока. Его сиятельство разрешил мне жить в одном из дальних имений герцогства, чтобы следить за порядком.

Покопавшись в памяти Бланки, я нашла, что донами называли тех, кому дворянство жаловал король за особые заслуги или доблесть. То есть этот титул не был наследуемым. Вот после кончины одного дона, чтобы сэкономить, мой жадный супруг и одаривал землями прежнего дона нового вассала.

— Не дрожите так, донна Луиса. Я тоже человек из плоти и крови, создание Божье, — я коснулась её руки, и новая знакомая посмотрела на меня так, будто солнце вдруг спустилось с небес. — Давайте вместе прочитаем молитву, чтобы наше путешествие благополучно завершилось.

Во-первых, от таких просьб не отказываются, во-вторых, мне хотелось понаблюдать за этой донной Луисой во время молитвы, чтобы понять, религиозна ли она по-настоящему. Или интриганка, которая только притворяется.

От этого зависело многое: был ли поступок герцога добросердечным, или он окружил себя верными шпионами.

Одно другого не исключало, но мне показалось, что донна была довольна искренна в своих молитвах.

Ладно, поверю, что герцог может быть великодушным, когда дело не касается интересов государства. Мне же на его милосердие рассчитывать глупо, но я очень хотела выяснить, на чьей он стороне.

Чтобы сделать вид, что я тоже готова к ней примкнуть. Главное — доехать живой.

И я снова принялась расспрашивать о житье донны в поместье герцога, но чем больше я спрашивала, тем сильнее она тушевалась, и я прекратила попытки. Чувствую себя как палач, клещами вытягивающий правду.

Зато Сирус болтал без умолку. Птица говорила, что его все обижают. Ирен развлекалась в дороге тем, что спрашивала жако обо всём, общаясь с ним, как со средневековой Алисой.

Сирус отвечал даже интереснее:

— Поросят зарежут, вино выльют, по миру пойдём, — сокрушался он, когда Ирен спросила, что нас ждёт на постоялом дворе.

И мне это не понравилось настолько, что моя молочная сестра сразу поняла: довольно развлекаться.

Так незаметно мы и свернули на широкую просёлочную дорогу, идущую перпендикулярно главной. Я с тоской следила, как мы удаляемся от цели путешествия.

Была бы моя воля, так мы и вовсе бы мчались без остановок, меняя лошадей на таких вот дворах или на почтовых станциях, но ясно было, что ни моих сил, ни сил сопровождающих на такой марш-бросок не хватит.

— Вас поместят в комнатах наверху, ваше величество, — сказал герцог, как только мы въехали в огороженный каменным забором постоялый двор, и я вышла осмотреться.

Гостиница была вполне себе приличной и напоминала неприступный форд. Открывшаяся мне картина казалась настолько мирной, залитой опускавшимся к горизонту солнцем, что не вызвала подозрений даже у меня.

— Не согласитесь ли вы поужинать со мной, ваше величество?

В дороге мой провожатый сменил угрозы на предупредительность и вежливость, но я не обольщалась. Видела в его глазах прежнюю твёрдую решимость исполнить свой долг.

Он вполне мог отравить меня за ужином, но и отказываться опасно. Подсыпать в еду яду можно и так, подав мне ужин в комнату. Не могу же я есть одну траву во дворе или тайком пробираться на кухню, чтобы стащить съестное?!

Нет, так, пожалуй, я доведу себя до паранойи. И герцогу ничего не останется, как объявить меня безумной.

— С удовольствием, ваше сиятельство. У меня к вам много вопросов. Я истосковалась по светской беседе в своей глуши.

По лицу герцога пробежала тень.

Глава 18

— Вы уверены, что не хотите поужинать наверху, гранда?

То, с каким упорством отговаривал меня герцог, настораживало.

— Вы не желаете моего общества, ваше сиятельство? — спросила я с улыбкой.

И загнала его в тупик: нам подадут ужин вместе. Я попрошу его человека отведать из моей тарелки, тогда будет понятно, отравлена ли еда.

Скорее всего, герцог просто не захочет рисковать и быть уличённым в попытке убийства напрямую. Это означало позорную смерть, а этот благородный идальго с глазами-омутами, с твёрдой линией подбородка и крепко сжатыми челюстями скорее убьёт себя, чем примет позор. Очень удобно для попаданки из времени, когда слово «честь» — пустой звук.

— Извольте, но вы чрезвычайно вольны, ваша