Путь попаданки. Книга 1 - Инесса Иванова

Слишком часто окружающие говорили, что действуют во благо моих интересов. Слишком редко это было правдой. Никогда не было.

Дорога предстояла бы вполне себе скучной, двигались мы медленно, приходилось обмахиваться веером, изготовленным из шёлка на костяной ручке. А нас учили, что веера появились веком позже!

Оказалось, у Бланки и Ирен их по три штуки. Веер был ещё в диковинку, мог служить залогом у купца, потому что стоил целое состояние — удивительно, что у королевы его не отобрали.

На моём веере светло-коричневого цвета были изображены корабли, Ирен я отдала тот, что уже потёрся, но был вполне пригоден для создания прохлады.

Обычно подобные путешествия длились долго ещё и из-за бесконечных привалов. Но всё же хоть нас и сопровождала стража, королеву везли тайно. Дабы избежать провокаций.

Герцог наверняка продумал все остановки по пути, но сейчас он ехал верхом то впереди процессии, то позади неё. Я слышала его голос, отдающий приказы.

— Весточку я отправила, — начала разговор Ирен. Я поняла, что она говорит о письме королю Франкии.

— Дай Бог, чтобы она достигла адресата, — ответила я. — Наставления его Святейшества пойдут на пользу любому.

Я имела в виду мужа Бланки.

— Мне неспокойно, будь начеку, — произнесла я, смотря в окно.

Пейзаж был довольно красивым, хотя уже начинал казаться однообразным. Гладкая равнина, кое-где встречались холмы — ничего примечательного. Однако это лучше, чем лес: здесь сложно ожидать засады.

— Слава Богу, что мы едем в столицу, ваше величество. Но я клянусь вам, что не дам вас в обиду! Я слышала, как стражники говорили, что через часа три или четыре будет постоялый двор, где нас ждут. Там вы сможете помыться и передохнуть.

И снова кольнуло в груди. Я не знала, как и когда погибла Бланка, равно как и то, чья рука нанесла роковой удар. Поэтому была настороже. В напряжении, чувствуя ломящую боль в спине. Даже голова начинала болеть, к счастью, у Ирен всегда были наготове специальные порошки.

Королева слыла хворой, поэтому аптечка Ирен могла сравниться по наполнению с какой-нибудь косметичкой современного мне пенсионера. Однако без необходимости я к лекарствам не прибегала: мало ли, заменят, и всё. Спишут на хворь королевы.

Или тут такие ртутные припарки, что можно помереть и без чужой помощи. Я попала во время, когда лучше надеяться на свой организм, чем на медицину.

— Если герцог задумал убить меня по дороге, то, скорее всего, заманит куда-то и заколет, — рассуждала я с таким хладнокровием, что у бедной Ирен расширились от ужаса глаза.

— Да чтоб у него руки отвалились, прости Господи, мои слова!

Ирен принялась креститься и шептать молитву. Я присоединилась. Слова на латыни сами собой лились из моих уст, будто я всю жизнь только и заучивала их. Что было правдой. Память Бланки подсказала, что она знает многие псалмы наизусть.

Вообще, этот обычай при каждом затруднении в разговоре креститься очень мне нравился. Давал время подумать или уйти от неудобного ответа.

— Знаешь, — произнесла я чуть позже. — Может, попросить духовника на привале прочитать нам проповедь о милосердии и о необходимости уважать и подчиняться Помазаннику Божьему. Если герцог имеет в отношении меня дурные намерения, вдруг слово Божье его обратит?

Тут я иллюзий не питала: тёмный маг даже не особо крестился, так для видимости. Видимо, считал, что Бог от него давно отвернулся, но он был продуктом своей эпохи, значит, с молоком матери или кормилицы впитал священный трепет перед Божьим гневом. Это следовало использовать.

— Ваше величество, — с придыханием и восхищением во взгляде сказала Ирен. Чуть не упала передо мной на колени, но я показала, что это неуместно. — Господь услышал мои молитвы и дал вам новую жизнь! И силу, чтобы повергнуть врагов.

Я слушала сначала рассеянно, думая о своём, но потом стала прислушиваться к словам молочной сестры.

— А что конкретно ты просила в молитве?

— Когда вы сказали мне, что скоро умрёте, что готовы к этому и даже ждёте, я каждый день ходила в часовню Святой Терезы и умоляла подарить вам новую жизнь. Новый смысл, новую цель. Я даже просила отца-настоятеля часовни втайне дать вам новое имя. Матушка говорила, что если так сделать, то болезнь и хворь заберёт старое, а самого человека не тронет. Он отругал меня и сказал, что только при принятии пострига возможно обрести новое имя. Но я выбрала его сама и поставила свечку за здравие, ваше величество. И всё получилось, Святая услышала меня!

— Какое же имя ты мне дала?

— Это было одиннадцатого июля. День памяти святой Ольги Мудрой. Я вас так и нарекла. Вы не сердитесь, ваше величество?

Глава 16

— Это же колдовство! — набросилась я на беднягу.

Ирен побелела, задрожала и заплакала. Упала-таки передо мной на колени, уткнулась в подол моего платья.

Мне стало стыдно, пришлось поднимать сестру и говорить, что это я в сердцах. И чтобы она никогда так больше не делала. Никому о том не говорила.

— Святая ответила на мои молитвы — твердила она и постоянно крестилась.

Я махнула рукой и откинулась на спинку сиденья. Вполне себе удобного, но всё же лошадей нельзя сравнить по плавности хода с машиной, поэтому вздремнуть как следует мне не удалось. Через час или около того герцог приказал сделать небольшую остановку, чтобы мы могли размять ноги.

— Как вы переносите путешествие, ваше величество? — спросил он учтиво, и мне почудился скрытый смысл в его словах. Мол, всё ли пока хорошо? Ну так это ненадолго!

— Хорошо, ваше сиятельство. Позвольте мне со служанкой отойти по естественной надобности.

— Возьмите ещё парочку синьор и двух стражников.

«А заодно и всех вас», — со злостью подумала я, но промолчала. Меры безопасности, что б их!

Ладно, стерплю.

В равнинной местности спрятаться особо негде. Ожидать нападения не следовало.

Мы со свитой и стражниками отошли подальше, дамы закрыли меня со всех сторон, насколько могли, юбки-то широки, а Ирен подержала моё платье. От некоего приспособления в виде продолговатой утки, в которую дамы часто справляли нужду, я отказалась.

А когда я то же самое предложила сделать для Ирен, она и прочие служанки посмотрели на меня так, будто я решила покурить, пока герцог не видит.

На свежем воздухе напряжение, державшее меня в тисках последние дни, не хуже корсета, отпустило. И мне захотелось смеяться и бегать по лугу, раскинув руки. Если бы длинное платье позволяло.

И казалось, что основные беды позади,