Сломленная истинная - Ивина Кашмир

class="p1">Серые глаза старика опасно блеснули. Он сделал ещё один шаг и завис надо мной.

Пришлось задрать голову, чтобы встретиться с его взглядом.

— Помогать истинной наследника императора враждующей страны в мои планы не входило, — шепчет, прищурившись. — Но ты не простая девочка, у тебя магия запечатана. Чёрная магия. А ещё я, кажется, знал твою мать. Такой ответ тебя устроит?

Сердце застучало в три раза быстрее.

— Вы… вы знали мою маму? — голос срывается, и рука сама по себе опускает нож.

Он предпочитает не отвечать. Просто смотрит на меня, не мигая.

— А как… как её звали? — задаю самый глупый вопрос, который пришёл в голову.

Сколько бы я ни просила, Брок с Дарлой никогда не говорили мне имени моей матери, называя её не иначе как «проклятая чёрная магичка».

Старик тяжело выдыхает, запрокидывая лицо к звёздному небу.

— Её звали Селена, — произносит он тихо, и в голосе слышится странная, горькая нежность. — Селена… Жаль, что ты даже имени её не знала.

Я отвожу взгляд, чувствуя, как по щекам потекли слёзы.

— И, полагаю, ты тоже не знала, что именно род Агнард виновен в уничтожении чёрных магов. Именно они убили твою мать.

Мир перед глазами дрогнул. Я лишь таращусь на него, потерянная и потрясённая, не в силах вымолвить ни слова.

— Скорее всего, они даже не догадываются, чья ты дочь, — продолжал размышлять вслух старик, — но даже если и поймут, от тебя не откажутся, ты ведь истинная наследника, — он усмехнулся, сверкнув глазами. — Так?

— Я не хочу быть его истинной, — шепчу, хватая нож.

Старик кивает, довольно щурясь.

— Итак, каков твой ответ? — протягивает с ленцой.

— Вырезаем метку.

— Давай сделаем так, — вкрадчиво говорит и подаётся вперёд, — я помогаю безболезненно избавиться от метки, распечатываю твою магию, и мы с тобой уходим. Станешь моей ученицей.

— Ученицей? — сипло спрашиваю, чувствуя, как холодею изнутри.

— Да, — кивает. — На долгие годы. Обучу тебя всему, что знаю, сделаю из тебя первоклассного мага, предоставлю защиту и кров. Взамен — верность. Будешь делать всё, что прикажу. Принимаешь мои условия?

Несколько секунд смотрю в серые глаза незнакомца, лихорадочно размышляя о том, что делать.

Причин верить ему у меня нет, впрочем, как нет причин и не верить.

Будем откровенны, я в затруднительном положении, и чтобы выбраться из вязкого болота, посторонняя помощь мне точно не помешает.

Но ведь это маги смерти… И от одной этой мысли холод пробегает по спине.

С другой стороны, меня тоже считают отродьем, так что…

— Хорошо, — слова даются с трудом, словно я подписываю себе приговор. — Помогите мне. Пожалуйста.

Старик резко меняется в лице. Нахмурившись, он извлекает откуда-то тонкий кинжал с тусклыми камнями на рукояти и протягивает мне.

— Чуть изменим ритуал, — спокойно говорит он. — Каменное сердце тебе ни к чему. Сначала вырежем прогнившую метку, а тьме дадим лишь каплю входа. Ты слишком слаба, чтобы пропускать её всю. На это нужны годы.

Я не понимала половины его слов, но спросить не решилась. Глупые вопросы сейчас могли стоить слишком дорого.

— Режь по метке, — коротко сказал он, и его сухие пальцы накрыли мои, касаясь лезвием кожи на плече. — Я поведу твою руку. Повторяй за мной, — добавляет и начинает нараспев проговаривать слова на неизвестном языке.

От первого надреза я захлебнулась воздухом — будто нож вошёл прямо в нерв.

— Повторяй за мной, — жёстко напомнил он.

Я сдавленно повторила, едва ворочая языком. С каждым словом боль будто усиливалась, а метка под кожей дёргалась, как живая, пытаясь спрятаться глубже.

— Громче! — он сжал мою руку, и лезвие резануло ещё глубже.

От острой боли потемнело в глазах, и я не сдержала крика.

Внутри что-то треснуло, вырвался горячий пар, пахнущий железом. Но я, задыхаясь, продолжала повторять каждую фразу. И по мере того как я произносила витиеватые слова, привычный узор выжигался чёрной, подрагивающей тьмой.

В груди сжалось, метка дёрнулась в последний раз — и исчезла.

Я выронила кинжал, упала вперёд, а старик удержал за плечо, не давая впечататься в землю.

— Жива, — хрипло бросил он.

Зарываюсь пальцами в рыхлую землю и начинаю захлёбываться кашлем, чувствуя, как по губам стекает тёплая кровь.

— Нормально, — отзывается старик, будто речь идёт о пустяке. — Магия проснулась. Немного помучает, чтоб жизнь мёдом не казалась.

Он продолжает что-то говорить, но слова тонут в моём собственном хрипе. Грудь будто сжимает стальными обручами, и только когда дыхание чуть выравнивается, я поднимаю голову и встречаю его спокойный взгляд.

— Вставай. Нам пора идти.

Я послушно киваю, опираюсь о землю, собираясь подняться, как вдруг…

— Вот ты где, маленькая дрянь.

Из-за деревьев выходит Брок: лохматый, перекошенный от злости, в мокрой, грязной одежде. В одной руке он сжимает нож, другой прижимает рассечённый бок.

Моё сердце падает куда-то в пятки.

Перевожу затравленный взгляд на старика, но он, убрав руки за спину, спокойно смотрел на Брока, хотя тот почему-то его в упор не видел.

— Убей его, — одними губами произносит старик, поймав мой взгляд.

Глава 19

— Даже спрашивать не хочу, что ты тут делаешь, — выплёвывает Брок, делая шаг в мою сторону. — Проклятое отродье. Наверняка пыталась магичить… — ощерился он, поудобнее перехватывая рукоять ножа. — Кстати, мы в прошлый раз не договорили, — он останавливается, продолжая испепелять меня взглядом.

Рядом стоящего со мной старика Брок по-прежнему не видит.

— Знаешь, как убили твою мать? — ехидно спрашивает, вздёрнув подбородок. — Ей проломили череп во сне… — медленно произносит, наслаждаясь каждым словом. Краем глаза вижу, как дёргается старик. — Она спала, прижимая тебя к своей груди, когда в вашу хижину ворвались императорские всадники. Тебя не стали трогать почему-то. А зря.

Я медленно поднимаюсь с земли, ощущая, как каждая клеточка звенит от боли. Даже вспыхнувшая ярость не идёт ни в какое сравнение с физической болью. Меня будто проглотили и тщательно пожевали. Болит всё, вызывая резь в глазах. Но всё это пустое. Главное — больше нет проклятой метки.

— Моя Мира лучше тебя во всех смыслах, — продолжал измываться Брок. — И Артиан женится на ней, потому что она, в отличие от тебя, не дочь врага.