Перепрошит тобой - Жаклин Хайд

свою цену, и все они слишком поглощены жадностью и пороками, чтобы управлять ею должным образом, оттого так многие и оказываются прокляты со временем под влиянием цветка.

Получив лекарственное вещество цветка — луноцвета, — мужчины становятся дикими и отвратительными. Они кусаются, словно бешеные вампиры с острыми как бритва зубами, превращаясь в безумных исчадий ада, пока не наступит бессмертие, и именно поэтому применение луноцвета было запрещено за пределами сверхъестественных миров.ф

— Мы окружили все объекты. В тот миг, когда она выйдет на связь с тем, кто стоит за этим, наши люди возьмут их под стражу. Мы должны взять ситуацию под контроль в ближайшие дни, и никто ничего не узнает. Формула будет в безопасности, — говорит Микаэль так, будто все уже кончено.

Но я не буду удовлетворен, пока эта человеческая особь не перестанет дышать. Что-то в ней действует мне на нервы таким образом, что мне это не нравится, и я не намерен долго с этим мириться. Уже одно то, что я так легко вызываю ее образ в памяти, о многом говорит, ведь люди обычно недостойны моего внимания. Впрочем, у меня не было настоящего врага, которого стоило бы истребить, вот уже несколько столетий.

— Думаю, у нас проблема, — Микаэль прерывает мое кипящее состояние.

Его брови сведены в глубокую складку в концентрации, которую я с трудом различаю в слабо освещенном салоне лимузина, и я не в первый раз проклинаю то, что не был создан с превосходным зрением, как у вампиров или даже у отвратительных оборотней.

— В чем дело? — спрашиваю я, тело напрягается в ожидании узнать, кто стоит за недавней атакой. Если сверхъестественные фракции вступили в войну, о которой еще никто не знает, я хочу быть готов. Молния пронзает небо, и темный взгляд Неро скользит ко мне, словно чтобы убедиться, что я не стану причиной очередного каскадного отключения электричества.

Ему не о чем беспокоиться. Возможность схватить подлеца, который посмел покуситься на мое, подобно жажде крови в моих жилах. Я буду подавлять свою силу столько, сколько потребуется, а затем они заплатят.

— Что она делает? — спрашиваю я, едва сдерживаясь, чтобы не вырвать этот дурацкий предмет из его рук.

Он щурится, придвигает планшет на дюйм ближе к лицу, и его челюсть отвисает в изумлении.

— Микаэль? Она нашла поддельные файлы или нет? — выдыхаю я, раздражение нарастает с каждой секундой.

— Она играет в косынку, — произносит он, и его темная стриженая голова качается в неверии.

— Она что? Дай-ка сюда. — Я забираю слишком маленькое устройство в свои руки, пытаясь разобраться, что, черт возьми, он имеет в виду.

Мой взгляд расширяется при почти невинном зрелище.

Она сидит за слишком большим столом, массивное кресло нависает над маленькой фигурой, бледная рука подпирает подбородок, пока она играет в косынку и перекатывает эту нелепую штангу пирсинга у себя во рту по губам со скучающим выражением на лице.

Я листаю изображения с камер в комнате, большой палец скользит по крошечному экрану, и, конечно же, она одна, если не считать кота. В этом нет никакого смысла. Она должна лихорадочно пытаться замести следы или искать путь к бегству после повторного проникновения в систему Talbot, чего мы и ожидали, и даже провоцировали.

Я швыряю штуковину обратно в Микаэля, он ловит ее, и на его лице застывает пораженное выражение, делая темные глаза совершенно пустыми.

— Немедленно узнай, что она делала до того, как начала играть в косынку. Мы, должно быть, что-то упустили после ее звонка в Румынию, — приказываю я, отказываясь верить, что ее не потянуло переправить как можно больше информации тому, на кого она работает.

Talbot стоит миллиарды и имеет множество прибыльных дочерних компаний; все, кто хоть что-то из себя представляют, десятилетиями рвут акции. Чего люди не знают, так это того, что акционерами являются сверхъестественные сущности. Если тот, кто с ней работает, не охотится за новой формулой «Лунного цветка»… тогда что им нужно?

Брови Микаэля взлетают к линии волос, по его губам ползет усмешка, а уголки глаз подрагивают от затаенного веселья.

— В чем дело? — спрашиваю я, и как раз в этот момент мой телефон начинает вибрировать.

Раздражение нарастает, когда Микаэль отказывается отвечать.

Я поворачиваюсь, чтобы достать гаджет из кармана, и недоумение охватывает меня, когда мобильник Микаэля тоже начинает звонить.

Имя мэра Нью-Йорка загорается на моем экране, и я тыкаю в «отклонить», отправляя надоедливого придурка на автоответчик, но едва я это делаю, как поступает еще один звонок, на этот раз от демона, который, как я знаю, тесно сотрудничает с одним из человеческих новостных каналов.

— Микаэль, почему Финч звонит мне? — спрашиваю я, снова нажимая кнопку «отклонить», но следующий звонок поступает от другого влиятельного новостного источника.

— Сэр, вы только что пожертвовали двадцать миллионов долларов на гуманитарные инициативы Нью-Йорка, — произносит он, изо всех сил стараясь сохранить серьезное выражение лица.

— Я что?! — громогласно спрашиваю я.

БЕРНАДЕТТ КРЕНШОУ



Я с шумом сдуваю прядки рыжих волос с лица. Мне дико, до чертиков скучно, пока я жду хоть каких-то признаков Фрэнка Штейна и его прихвостней. Пока что вокруг царит такая тишина, будто все вымерли.

Я прождала уже минут двадцать, пока кто-нибудь вломится в дверь или хотя бы попробует вызвать лифт, к которому я изнутри отключила питание. Всякому, кто попытается подняться сюда, лучше уповать на наличие лестницы, потому что со всеми этими моими прибамбасами это место прямо как Форт-Нокс23. Металлические раздвижные засовы, программируемые биометрические сканеры, ежедневно меняющиеся коды безопасности, камеры и системы наблюдения — всем этим заправляет охрана, которую я взяла под контроль несколько минут назад. Ловко, не правда ли?

Я даже нашла потайной уголок с закусками, обыскав большую комнату, да еще и укомплектованный мини-бар. Я швырнула в рот картофельную чипсину и громко захрумкала, сложив голени на гладкую деревянную столешницу. Какой же миллиардер и без мини-бара?

Эдгар громко мурлычет в своей переноске на столе, и я изо всех сил борюсь с желанием вытащить его оттуда. Вместо этого я просовываю руку внутрь, чтобы его погладить, не желая его по-настоящему тревожить, — позже будет предостаточно времени осмотреть его швы. Я бы и сама на его месте хотела проспать всю эту канитель, бедняжка.

Молния снова бьет в прозрачное стеклянное окно, но я уже почти не реагирую. Заряды пронзали небо с такой яростью, словно Зевс закатил настоящую вечеринку в облаках. Еще одна вспышка, и, готова поклясться, я слышу раскат грома сквозь толстое стекло.

— Как