Гарем для сестры султана - Людмила Вовченко

Рассвет над дворцом был кроваво-алым, будто сама заря знала — сегодня будет пролита не кровь, но нечто куда более опасное: клятвы и обещания.

Во дворце всё затихло. Даже птицы замолкли в садах.

Все ждали.

* * *

Саид ибн Халид ожидал её в том же зале, где вечером звучали его слова о браке.

Но теперь он был иным.

На нём — парадный кафтан из чёрного шёлка, украшенный тонкой вышивкой в виде львов и змей.

За спиной — его воины, стоящие, как статуи, в молчаливом ожидании.

Но он смотрел лишь на неё, как охотник, знающий, что его добыча сама идёт в ловушку.

Джасултан вошла, словно тень рассвета.

На ней — платье цвета белого золота, расшитое драгоценными камнями, но вырезы были столь откровенными, что каждый её шаг становился соблазнительным вызовом.

Волосы убраны, но прядь, тонкая, как нить, спадала на грудь — знак, что она готова к торгу.

За ней шли Лейла и Фархад.

Но никто не осмелился заговорить.

Она села напротив Саида, её взгляд был ясным и безмятежным.

— Ты просил мой ответ, Саид ибн Халид, — её голос был как шёлк, обвивающий сердце. — И я его принесла.

Он слегка склонил голову, ожидая.

Она медленно протянула перстень, позволив солнечному свету играть на нём.

— Я согласна на брак, — её слова эхом разошлись по залу. — Но на трёх условиях.

Саид лишь усмехнулся, но его глаза вспыхнули, как у зверя, почуявшего кровь.

— Говори.

— Первое, — она провела пальцем по ободу перстня. — Никаких других жён. Ни наложниц, ни фавориток. Я — единственная.

Саид усмехнулся, но кивнул.

— Ты слишком ядовита, чтобы рядом ужились другие.

— Второе, — она подалась чуть вперёд, её голос стал бархатным, но в нём прозвучала сталь. — Все мои земли, титулы, армия и стража остаются за мной. Даже в браке я — их полновластная владычица.

На мгновение Саид замер, но тут же медленно улыбнулся.

— Ты хочешь быть не женой, а союзницей.

— Я хочу быть той, кто держит в руках пламя, а не согревает руки у чужого огня, — её глаза метнули искру.

Он кивнул, но в голосе уже прятался азарт:

— И третье?

Она улыбнулась, обнажая алые губы.

— Я сама назначу ночь, когда ты получишь меня как женщину. Не ты выбираешь, когда я стану твоей.

До тех пор — ты лишь мой союзник. Не более.

И она бросила перстень прямо на стол между ними.

Зал замер.

Саид молча смотрел на неё, будто впервые по-настоящему увидел.

Затем он медленно взял перстень, прокрутил его между пальцами.

И вдруг рассмеялся — низко, хрипло, с восхищением.

— Я ожидал торга, но не знал, что захочу быть купленным так сильно, — его голос дрожал от смеха и желания. — Ты — яд, Джасултан. И я пью тебя до дна.

Он медленно надел перстень ей на палец.

— Я принимаю все три условия. Перед лицом неба, солнца и всех богов.

Их пальцы сомкнулись на мгновение, коротко, но в этом касании было больше жара, чем в любой постели.

* * *

Когда они вышли к народу, Джасултан сияла, как сама заря.

Саид держал её за руку, но шёл полшага позади — подчёркнуто, открыто.

Толпа рыдала от восторга, янычары склонили головы, визири преклонились.

Но все знали: сегодня родился не новый союз.

Сегодня появилась женщина, перед которой склонится весь Восток.

* * *

Позже, когда вечер укутал дворец, Саид вновь появился в её покоях.

Но она встретила его не в постели, а у карты мира, засыпанной драгоценными фигурками.

— Ты всё ещё играешь? — с усмешкой спросил он.

— Я уже выиграла, Саид, — её голос был сладок, но в нём звучала угроза. — Осталось лишь расставить фигуры.

Он подошёл ближе, едва касаясь её плеча.

— Ты не боишься, что однажды сама станешь фигурой?

Она повернулась к нему, её глаза сверкнули, как кинжалы.

— Я не фигура, Саид. Я — та, кто играет.

И она легко провела пальцем по его губам.

— Помни это, когда будешь мечтать о той ночи, которую тебе ещё придётся ждать.

Он поймал её ладонь, поцеловал её, как клятву, но отпустил, зная, что её огонь ещё не для него.

Глава 21

Глава 21

Восточный вечер пах специями, мёдом и лёгкой опасностью.

В каждом шорохе скрывались заговоры, в каждом взгляде — нечто большее, чем слова.

Но той ночью во дворце происходило нечто, о чём не трубили глашатаи и не шептались в базарных лавках.

Той ночью собрались женщины.

Не наложницы, не танцовщицы, не жёны, а те, чьи слова решали судьбы государств.

* * *

Тайная комната за серебряной ширмой была скрыта от посторонних глаз.

Здесь нельзя было оставлять стражу или слуг. Даже Лейле Джасултан велела остаться за дверями.

За столом, покрытым тканью с узором змей и роз, собрались пять женщин.

Каждая — властная и опасная.

Жасмин-бей, вдова влиятельного шаха, известная как торговка алмазами и ядом.

Мехрихан-хатун, молодая правительница северного города, что славилась своими армиями из женщин-лучниц.

Гюль-Азиза, хозяйка тайных дорог и контрабанды.

И Рана бинт Фахир, падчерица одного из самых жестоких правителей пустынь, которая сама управляла кочевыми ордами.

Но главой стола была она.

Джасултан.

В золотом халате, с босыми ногами, с тонкой диадемой на лбу, что сверкала, словно второй полумесяц.

Она сидела, опершись на ладонь, и её взгляд скользил по лицам собравшихся, как кинжал по бархату.

— Вы знаете, зачем я вас позвала, — начала она без предисловий, её голос был негромким, но в нём чувствовалась властная нота. — Мы, женщины, давно правим в тенях. Через мужчин, через постель, через яд.

Но я предлагаю иной путь.

Все переглянулись, но молчали, слушая.

— Союз, — продолжила Джасултан. — Настоящий, нерушимый.

Без клятв мужчин.

Без вмешательства султанов.

Без торговли детьми или землями.

Она наклонилась ближе, её волосы скользнули по плечам, словно струи чёрного шёлка.

— Союз женщин-властительниц.

Каждая из нас сохраняет свою власть, но мы обмениваемся защитой, знаниями, торговыми путями, войсками и… если потребуется, ядом.

Жасмин-бей усмехнулась первой, её губы изогнулись хищно.

— Ты хочешь собрать круг тех, кто может свернуть горы… но без мужчин?

— Я хочу собрать тех, кто давно их уже свернул, — ответила Джасултан, её голос был словно