Порхает мотылек в презренных небесах. Том 1 - Моргана Маро

– Сколько же там пыли! – ответила Хуанъянь, видя, как с каждым ее словом все больше удивляется Тай Фансинь.

– Кровь въелась в стены и ткань, – продолжил тот.

– Значит, потребуется больше времени, чтобы оттереть ее.

– Дева Ся…

– Да? – с улыбкой взглянула на него Ян Юмэй.

Некоторое время Тай Фансинь молча смотрел на нее, словно пытаясь разглядеть то, что скрывалось за маской глупой жены. Наконец, покачав головой, он ответил:

– Нет, ничего. Не думал, что ты так обрадуешься поместью Таобай. Если хочешь, мы можем посетить его завтра.

Глаза Ян Юмэй вспыхнули подобно драгоценным камням, и она поспешила ответить:

– Юань будет рада покинуть дворец вместе со вторым принцем. Можете не волноваться, я буду рядом и не доставлю вам проблем.

– Раз так, то хорошо.

Они в молчании дошли до дворца Старого Холода. Подобно тени идущий за ними Дун Ляо проводил своего господина в комнату, Ян Юмэй же, не дожидаясь Чунь Цин, вернулась к себе.

Подарки императриц и первого принца уже доставили во дворец – на кухне лежали мешки с рисом, а дверь комнаты Хуанъянь оказалась приоткрыта. Услышав тихие шаги, она замерла. Будь это Чунь Цин, она уже вышла бы ее встретить, да и на Тай Фансиня не похоже, только если тот не решил исполнить супружеский долг.

Открыв дверь, Ян Юмэй вошла в комнату. Все вещи были на своих местах, словно шаги лишь привиделись усталому разуму.

– Здесь нечего красть, так что лучше уходи.

Хуанъянь обернулась, и ее шеи коснулись острые алые коготки. Напротив стояла девушка в наряде служанки, с мягкой улыбкой на губах, но холодным взглядом. Даже в простом наряде девушка была прекрасна, с длинными ресницами и подведенными алой сурьмой глазами.

– У тебя хороший слух, – заметила незнакомка. Ее голос, глубокий и тягучий, напоминал мед, обволакивая и лишая желания сопротивляться. – Я уйду, когда заполучу одну вещицу. Отдашь мне ее, и я исчезну, словно меня тут и не было.

– А если нет?

– Тогда заберу силой, – улыбнулась девушка, проведя острыми коготками по щеке Ян Юмэй. – Ты же не хочешь, чтобы я содрала столь прекрасное личико? Или раздробила тебе ребра?

На стене за ее спиной возникли тени, напоминая девять хвостов, покачивающихся из стороны в сторону.

Ян Юмэй раньше встречала хулицзин – в Нижнем Мире жил целый клан лисиц – однако она знала лишь одного девятихвостого – Бай Юя. Он же и возглавлял клан Белого Хвоста, равного клану Черной Крови по силе. Они не являлись врагами, однако и общего у них мало. Бай Юй не допускал, чтобы у его лисиц отрастало девять хвостов, так как же эта смогла оставить их при себе?

– Что за вещь ты хочешь?

– Так бы сразу, – тут же мило улыбнулась лисица. – Это кусочек белого нефрита, он может выглядеть как подвеска или украшение. Припоминаешь?

– Да.

Императрица Ху подарила Ян Юмэй подвеску из белого камня. Хоть она и была красивой, но не казалась чем-то примечательной. Сняв с пояса, Ян Юмэй протянула ее хулицзин, чьи глаза вспыхнули алыми огоньками. Облизнувшись, она выхватила подвеску, испуганно вскрикнув и отбросив ее обратно. Пальцы лисицы почернели, а вдоль ладони шла широкая рана, являя мелкие белые косточки.

– Ах ты, дрянь! – зарычала она, оскалив клыки. – Убью!

Она бросилась на Ян Юмэй, которая тут же выставила перед собой белый нефрит. Яркий свет заполнил комнату, и в голове пронеслась череда картинок, утаскивая в чьи-то воспоминания.

Глава 9

Лисица на службе у человека

«Четвертого дня четвертого месяца первой эпохи этот Достопочтенный был низвергнут на землю. Его тело пронзили четыреста сорок четыре[41] молнии, его конечности обвили выкованные из бессмертного огня цепи, а горло разорвали острые лезвия.

Те, кого он считал братьями, склонились над ним и сняли с него кожу, вырвали мышцы и кости. Кровь пропитала землю, пустив кровавую реку и отравив все растения в округе.

Словно вторя его горю, ветры выли высоко над головой, дождь лил семь дней и семь ночей, а звезды метались по небосклону в безудержной пляске. Равновесие нарушено, и мир плакал от горя.

От этого Достопочтенного, что когда-то сотрясал землю и небеса одним своим видом, остался неприкаянный дух. Потухающее пламя на спичке и то сильнее того, чем он стал.

Звали этого Достопочтенного Шань Ло, но теперь, став духом, он больше не мог позволить себе имя. Зачем имена тем, кого в скором времени развеет ветер? От него не осталось былого величия и мощи, он стал слабее травы под ногами.

Но самым худшим для этого Достопочтенного Шаня было то, что он так и не увидел, кто нанес ему тот решающий удар. Кто сбил его и обрушил на землю, кто взял его сердце и вырвал из грудины. Он даже не мог проклясть своего врага!

С каждым днем дух Шань Ло становился все слабее и слабее, а мысли его туманились. Он уже смирился со своей участью быть стертым из этого мира или же быть поглощенным кем-то более сильным. Лучше он наконец завершит свой путь, чем продолжит влачить столь жалкое существование!

Но у судьбы иные планы. В тот день Достопочтенный Шань так и не исчез из этого мира, как многие на то надеялись. Его подобрал странствующий путник, поместив в узкий кувшин и накрыв крышкой. Внутри пахло травами, а глиняные стенки защищали его душу от врагов и сильного ветра. Уставший за столько дней, этот Достопочтенный все же позволил себе расслабиться и забыться. Кто бы это ни был – друг или враг – он благодарен ему, пускай и не от всей души.

Когда Шань Ло вновь пришел в себя, он все так же был заперт в кувшине. Не то чтобы он возмущался – здесь оказалось тепло и приятно пахло, – но он не видел, что происходит снаружи. Вдруг он стоит на прилавке и мерзкие людишки лапают его? Или – того хуже – он оказался на столе могущественного демона?

Не сумев смириться со своей участью, Достопочтенный Шань отчаянно завозился в кувшине, раскачивая его из стороны в сторону с таким усилием, что тот упал на бок и покатился. Только Шань Ло обрадовался, как кувшин, достигнув края стола, полетел вниз. И разбился бы, если бы его не поймала тонкая нежная рука. Место, которого она касалась, отчего-то сразу становилось холодным.

– Маленький дух, если разобьешь кувшин, кто же вернет мне его стоимость? – раздался слегка приглушенный